Баталии Средневековья в фильмах

[Недобитый Скальд]

идеалы разные бывают

 

Сложно восстановить образ мышления тех людей, кто сражался в средневековых армиях. Можно вычислить количество воинов, установить их рационы и потребность в пище, подсчитать скорость их передвижений. Но не так легко изобразить культурную идентичность (перечень неотъемлемых черт) мира, в котором все они обитали. Можно найти определенные аналогии, хотя не следует заходить слишком уж далеко – один историк, возражая на идеалистический подход к средневековому рыцарству, доказывал, что бар регби-клуба выглядит неплохой современной параллелью средневековым празднествам после боя.

Даже сегодня выражение «рыцарство» несет слишком много скрытых намеков, чтобы применять его для обозначения общества прошлого, с его совершенно иными ценностями. Противоречия, вероятно, изобиловали в мире средневекового рыцарства. В 1342 г. Уолтер Мэнни, «любивший честь больше серебра», в Бретани атаковал французский отряд только ради обета, чтобы заслужить благосклонность своей возлюбленной. Двумя годами ранее, во время осады Турнэ, Джон де Форти, английский эсквайр, обещал своей даме, что, «когда король Эдуард осадит город во Франции, он получит болт из каждой башни или умрет в течение этого». В конечном счете, объезжая стены города, он был смертельно ранен из спрингалда, но все же завершил объезд, вернулся в свой шатер и там умер. «Все лорды очень сожалели о том. Потом они отправили болт, которым он был убит, его возлюбленной даме, и поведали ей рассказ о его гибели». Сэр Уильям Фельтон при Ариньесе атаковал испанский отряд «как человек без рассудка и предупреждения, верхом, опустив копье», сражался и геройски погиб, окруженный врагами.

Но на протяжении столетий головы шотландских, валлийских, да и английских  «мятежников» украшали башни и стены королевских замков. Черный Принц и его люди уничтожили в 1370 г. город Лимож: «То было зело печальное дело; ибо всех сословий, возраста и пола (жители) бросились на колени перед принцем, прося о милости; но он был столь разгневан и охвачен местью, что никого не слушал, но все были преданы мечу, где бы их не смогли найти». Генрих V, похоже, вообще был коронованным изувером и фанатиком.

Нелегко согласовать охоту за головами, увечья, наносимые побежденным, резню пленников и гражданского населения и дурное обращение с женщинами с тем куртуазным духом рыцарской культуры, по которому мы и ныне привыкли судить о рыцарстве. Й. Хейзинга рассматривал рыцарство Позднего Средневековья как культурный феномен, все более и более отдаляющийся от жесткой действительности, как маску, «за которой мог скрываться мир корыстолюбия и насилия», реальный мир войны. Знаменитый историк четко различал резкий контраст между канонами рыцарства, оказывающими неудачливое влияние на военные решения, и требованиями стратегии и тактики. «Противоречие между духом рыцарства и реальностью выступает наиболее явно, когда рыцарский идеал воспринимается как действенный фактор в условиях настоящих войн. Каковы бы ни были возможности рыцарского идеала придавать силу воинской доблести и облекать ее в достойные формы, он, как правило, все же более препятствовал, нежели способствовал, ведению боевых действий – из-за того, что требования стратегии приносились в жертву стремленью к прекрасному».

Противоречия между идеальным миром рыцарства и реальностью военного бытия не являются изобретением историков нашего времени. Поэма середины XIV столетия, «Обеты цапли», приписывает Жану де Эно противопоставление рыцарства в мирное время и рыцарства в обстановке похода: «Когда мы в тавернах пьем крепкое вино, и мимо проходят и взирают на нас дамы с белоснежными шейками и тонкими талиями, их сияющие глаза блистают улыбающейся красотой, природа заставляет наши сердца мечтать о битве, добившись в следствие чего милости от них. Тогда мы можем поразить Йомона и Агилана (персонажи одного из рыцарских романов – М.Н.), а другие – Оливье и Роланда. Но когда мы в походе, рысим на наших боевых конях, повесив на шею щиты и опустив копья, страшный холод пробирает нас, члены раздроблены и спереди, и сзади, и наши враги движутся на нас, тогда мы более всего желаем оказаться в глубоком подвале и никогда более не давать обетов».

Сам термин «рыцарство» также не выдуман историками последующих веков. Впервые это выражение встречается в источниках XIII века (chevalerie), хотя идеи, составившие этот идеал, складывались после Нормандского завоевания, в конце XI-XII вв. В XIV веке один из столпов рыцарства французского, знаменитый Жоффруа де Шарни, герой Столетней войны, написал Livre de chevalerie (Книгу о рыцарстве). Примерно к тому же времени относится составление большинства трактатов по теме рыцарского кодекса чести. «Рыцарство – как оно описано в средневековых трактатах – это определенный образ жизни, в котором мы можем различить три основных аспекта: военный, аристократичный и религиозный» (М. Кин). 

Но концепцию рыцарства нелегко определить. Впрочем, в первую очередь необходимо подчеркнуть ее связь с верховой ездой – на вход в рыцарский мир имели право лишь те, кто мог скакать в полном вооружении на войну, конные воины. «Лучше всего рыцарственные деяния проделывать верхом на коне, а не в пешем строю», – писал в «Скалахронике» Томас Грей Хитонский. Далее, главнейшие (и идеальные) рыцарские ценности – щедрость (largesse), учтивость (courtoisie), доблесть (prouesse), верность (loyauté) и благородное происхождение (franchise). Однако, не столь легко ответить на вопрос, насколько подобные идеи сочетались с военной практикой.

 

Идеальный рыцарь, судя по современной литературе, не боялся выступить против численно превосходящего его силы противника, не воевал с женщинами, не пользовался оплошностью врага (убить спящего и т.д.), не нападал на раненого, безоружного или спешенного неприятеля. Законы чести не позволяли ему отступить или брать выкуп, в бою он выбирал смерть плену.

Однако, реальная жизнь, как всегда, мало походила на идеал – любопытно проследить данную тенденцию в работах Фруассара, который интерпретировал именно такие реальные события, размышляя в точности, как герои рыцарских романов. Такого рода произведений в библиотеке Эдуарда III насчитывалось не менее 59 книг, и сам государь иногда поддавался опасной романтике военных приключений, хотя все же ошибочно полагать, что рыцарские представления стояли на первом плане в его кампаниях.

Тем не менее, слишком просто будет сказать, что война была занятием для реалистов, а рыцарские концепции не имели к ним никакого отношения. Воздействие идеала на действительность, и это необходимо отметить, было велико, пусть даже не везде и не всегда (так, отношение к валлийцам и шотландцам, как «мятежникам», было далеко от почетного). Даже в деловом мире контрактной военной службы можно встретить указания на рыцарственный склад ума. Роберт Невил обещал Джону Гонту проследить найм замка Хорнби, «даю слово, ибо я – верный рыцарь». Саймон Рэли, эсквайр, согласился служить Мэтью Гурнэ «своим телом и благородством оружия».

Миры рыцарского турнира и истинной войны смыкались в случае поединка, который часто прерывал поход. Некоторые происходили случайным образом, как встреча Генри де Богуна с Робертом Брюсом перед Бэннокберном, но чаще стороны договаривались заранее. Перед битвой при Халидон-Хилле (1333 г.) случился запланированный бой между гигантом-шотландцем Тернбуллом и английским рыцарем Робертом Бинхейлом. Можно вспомнить поединок на Сомме в 1346 г. (Томас Колвиль), поединки 1359 г. и подвиг Джона Сетона. Однако когда другой рыцарь в том же походе подъехал к барьерам у Парижа, ударил в них копьем, исполнив свой обет, и развернул коня, он был убит мясником в столичном предместье. Простолюдин, конечно, не оценил его подвига, в отличие от французских рыцарей, аплодировавших англичанину.

Наконец, не только о поединке договаривались в рыцарской манере. Образец героического единоборства между двумя небольшими отрядами воинов – знаменитый Бой Тридцати в Бретани (1351 г.). Хотя такой способ померяться силами был исключением, нельзя сказать, что его совсем не знали.

Стратегические решения иной раз руководствовались рыцарственными соображениями. Ле Бель и Фруассар приводят немало примеров рыцарского поведения на войне. Выше говорилось о поступке Уолтера Мэнни, который во время осады Эннебона (Бретань, 1342 г.) устроил вылазку, чтобы уничтожить французскую машину. Ему это удалось, но конный отряд французов преследовал его и его людей, когда они отступали к стенам замка. «Пусть моя любовница и дражайший друг никогда не обнимут меня, если я укроюсь в замке или крепости, не спешив одного из этих всадников», – вскричал Мэнни. Последовал бой, но ему удалось вывести своих людей, и в должное время все были вознаграждены поцелуем. Возможно, его решение развернуться и принять бой было правильным, но скорее представляется, что Мэнни пошел на совершенно неоправданный риск, чтобы доказать свои рыцарские качества.

Честь была важнейшим атрибутом рыцаря. При Орэ (1364 г.) сэр Джон Чандос никак не мог убедить Хью Кэлвли возглавить арьергард, поскольку это оскорбляло его чувство чести. В этом случае спор был улажен, но характерно, сколь глубоко воспринимала «сословные» представления даже такая личность, как Кэлвли. При Кастийоне (1453 г.) Тэлбот, похоже, велел начать бой, развернув свое знамя, до того, как он оценил силу позиции французов. Однако, после этого отступить для него означало поставить под угрозу свою честь, пусть даже тем самым, как и оказалось, он спас бы свою жизнь.

Клятвы и обеты совершить той или иной ратный подвиг часто побуждали воинов на опасные для жизни деяния. При Пуатье Джеймс Одли с четырьмя оруженосцами углубился в ряды врагов и, сражаясь с исключительной отвагой, был тяжело ранен. Он поклялся быть первым в любой атаке в битве, в которой сражаются король или его сыновья. Фруассар рассказывает о юных английских латниках, которые закрыли один свой глаз повязкой в честь обета, согласно которому им разрешалось смотреть на мир только одним оком, пока каждый не совершит какой-нибудь подвиг в войне с Францией. В этой истории хорошо слышны отголоски известной поэмы «Обеты цапли». Ее автор несколько сатирически поведал о том, как король Эдуард и его рыцари клялись на пиру этой птицей совершить во Франции великие ратные подвиги. (Кстати, автор говорит, что Солсбери поклялся не открывать глаз, пока он не вступит в бой во Франции, но забыл уточнить, что граф уже лишился глаза в одном поединке.) На континенте обеты были еще экстравагантнее, начиная от Бертрана Дюгеклена и заканчивая Филиппом Добрым и бургундским рыцарством.

Благородное отношение с побежденным противником также входило в рыцарский кодекс поведения. В бою у Кале (1349 г.) сам Эдуард III, сражаясь инкогнито, долго боролся с Эсташем де Рибомоном. В конце концов, Эсташ сдался Эдуарду, которого принял за одного из рыцарей Уолтера де Мэнни. На пиру, устроенном в честь победы, король объявил, что Эсташ достоин главной награды, подарил ему жемчужный венец, который носил сам, и освободил, не требуя выкупа. (Что любопытно, это нападение на Кале было организовано Жоффруа де Шарни, одним из апологетов и больших знатоков рыцарства, в нарушение условий перемирия с англичанами.) После победы при Пуатье Черный Принц сам прислуживал Иоанну Доброму, превознося его доблесть до небес.

Но какова же была обратная сторона монеты? Как можно было уравнять действия, совершенно противоречащие кодексу рыцарства, с его идеалами? Сразу заметим, что противоречие действительности и идеала не стоит переоценивать. Один из второстепенных героев Фруассара совершил «много прекрасных подвигов, и часто преуспевал в рыцарском бою с благородными воинами, никто не мог устоять перед ним, поскольку был он молод, по уши влюблен и полон предприимчивости». Его возлюбленная, Изабелла Юлихская, вдова графа Кентского, слала ему коней, любовные послания и знаки ее любви, «поскольку он был столь смел и отважен и совершил столь много великих подвигов, что каждый говорил о нем». Но в то же время «он приобрел много добра через выкупы, продажу городов и замков, откупами от сельской округи и домов и благодаря охранным грамотам, которые он выдавал». Джон Тэлбот, человек, глубоко преданный кодексу рыцарства, постоянно подчинял представления о рыцарском геройстве общим стратегическим и тактическим требованиям осады, снятия осады, внезапного штурма и грабительского набега.

Легко найти примеры из военной практики о поведении, противоречащем заповедям из рыцарских романов. Здесь и осады замков, удерживаемых женщинами, и нападения на спящих врагов и врасплох, и всевозможные неблагородные «военные хитрости». Под Кале в 1349 г. Эдуард III устроил хитроумную засаду французам, укрыв своих воинов за чем-то вроде огромной ширмы, внешне выглядящей как прочная каменная стена, и подготовив подвесной мост, подпилив большую часть его досок, так что его можно было легко обрушить, сбросив на него большой камень. Такого рода уловки были совершенно привычным для современников приемом войны – военное искусство отказалось от кодекса поведения, установленного для турниров, а тем принципом, что (правая) цель оправдывает средства, люди Средневековья ориентировались изначально.

Если же противник не разделял образ мышления и добродетели рыцарства и, тем более, находился в состоянии мятежа, тогда войну не сдерживали вообще никакие условности, как оно и было в Уэльсе и Шотландии. Считалось, что раз мятежники сражаются против своего законного господина, и речи быть не может о справедливой войне, и законы войны не могут применяться к этому конфликту. С другой стороны, шотландцы, сознавая свою страну независимой, а свою войну – справедливой и законной, считали себя обязанными соблюдать рыцарские правовые соглашения и обращались с пленниками согласно рыцарскому кодексу. (Хотя поражение шотландцев при Невилс-Кроссе приписывали каре небесной за то, что они несправедливо казнили Уолтера де Селби.) Мятеж служил полезным оправданием отказу от рыцарских идеалов: Черный Принц в своих глазах был прав, уничтожив Лимож, поскольку город восстал против своего законного владыки.

Казни заложников и пленных практиковались, хотя и нечасто. В 1373 г., когда Роберт Ноллис был осажден в замке Дерваль, герцог Анжуйский казнил трех английских заложников, поскольку Ноллис нарушил условия соглашения не подкреплять гарнизон. В ответ Ноллис расправился с четырьмя пленниками-французами, хотя и мог получить за них большой выкуп. Генрих V дошел до того, что велел перебить пленников при Азенкуре, оставив только самых знатных для выкупа. При осаде Монтеро (1420 г.) Генрих использовал французов, захваченных в городе, чтобы убедить сдаться гарнизон замка, предупредив, что в противном случае пленники будут повешены. Гарнизон, скрепя сердце, отказался, и Генрих тут же вздернул горожан перед замком, который продержался еще восемь дней. Но жестокости Генриха Монмутского – тема для иного (и долгого) разговора.

Масштабы разрушения, опустошения и уничтожения имущества и жизней не воюющего населения – еще одна черта средневекового военного дела, которую всегда нелегко приравнять к рыцарским идеалам. Оноре Боне в конце XIV века бранил обычаи его времени следующим образом: «В наше время все войны направлены против бедного трудового люда и против его движимого и недвижимого имущества. Я не могу назвать это войной, но мне это представляется грабежом и мародерством. Более того, этот образ войны не следует законам настоящего рыцарства». Современники постоянно доказывали, что раньше воевали лучше и благороднее, но уничтожение гражданской собственности и убийство некомбатантов были постоянной темой войны. Характерно, что Генри де Громон, герцог Ланкастер, автор высокоморального трактата «Книги о ста лекарствах», в то же время был одним из тех полководцев, кто активно претворял в жизнь принципы опустошительного рейда, шевоше, на французской земле.

Рыцарский кодекс поведения ограничивался самим же рыцарством. М. Кин отмечает, что для воина Столетней войны «законы войны» (ius militare) означало законы рыцарства, «закон некого привилегированного класса, чьим наследственным занятием была война». Как только дело касалось низших сословий, всякая нужда в рыцарственном отношении исчезала. Те, кого они не почитали за равных и кому приходилось нести на себе основную тяжесть войны, конечно, не разделяли их точку зрения. При случае, впрочем, верхи вспоминали о низах. Эдуард III в одном из вызовов к Филиппу VI (1340 г.), доказывал, что все христиане, и в первую очередь – все государи, должны избегать гибели народа и страны. Фруассар осуждает Вольные роты, которые жили грабежом, и резню, устроенную в Лиможе Черным Принцем в 1370 г.: «Я не знаю, почему он не смилостивился над бедным людом, который никоим образом не мог быть замешан в измене; но они пострадали за это, и действительно пострадали больше, чем кто-либо, виновный в измене».

В разграблении Кана (1346 г.), как видно из слов Фруассара, виновны не рыцари (которые, напротив, старались защитить горожан от солдатни), и, несомненно, многие из злодеяний на войне совершались простыми солдатами, не связанными никакими моральными ограничениями. Невзирая на строгие дисциплинарные ордонансы и приказы, невозможно было во многих случаях поддерживать порядок в рядах войска после осады или боя либо в ходе грабительского рейда на враждебной территории.

Однако, за многие преступления ответственны и знатные воины. Рыцарство и жестокость часто шли рука об руку на войне. И этот тезис относится не только к наемникам и солдатам Вольных рот. Люди из верхов общества виновны в ряде деяний крайней жестокости, достаточно вспомнить Генриха V. Джон Тэлбот, кавалер Подвязки, тоже вешал солдат из гарнизонов захваченных замков (например, в Жуи-су-Тель, или Жуаньи, в мае 1434 г.). Более того, он виновен в сожжении свыше 300 мужчин, женщин и детей, которые в 1440 г. укрылись в церкви Лиона. Французы в 1345 г. забросили английского гонца из метательной машины в осажденный замок, но и англичане в 1429 г. угрожали убить французского герольда – личность неприкосновенную.

Идеология рыцарства была такова, что ее представители без особого труда сочетали идеи чести, добродетели и щедрости с суровой и кровавой реальностью. По меньшей мере, для некоторых, рыцарские идеалы не перевешивали жестокое воздействие войны на тех, кто сражался в ней, но служили подходящим оправданием. Концепции рыцарства и военные соображения могли не соответствовать в точности друг другу, не противореча, но люди того времени не находили, что трудно жить в противоречивом мире.

Изменено 15 февраля, 2006 пользователем Недобитый Скальд

[Monfore]

К приведенным цитатам хочу добавить.

Да сколько же можно судить о средневековом "сословии всадников" по беллетристике ренессанса! От того что женский роман написан в 16 веке, он историческим не становится, хоть им об стенку колоти, хоть сам головой бейся

Это то же самое, что создавать себе образ милиционеров, к примеру, по фильмам "Рожденная революцией" или книжкам Марининой, а не по протоколам и архивным документам. Есть наука-история, а есть дамские-сериалы-всех-времен-и-народов. И одно с другим путать не нужно...

Изменено 15 февраля, 2006 пользователем Monfore

[Гость Spartak]

Недобитый

Если были попытки кодефикации правил рыцарства, то это пример способа продлить средний возраст за 40 лет. Что то вроде взаимного альтруизма. ВРоде поединков у животных.

[Monfore]

Еще к вопросу о "рыцарских нравах".

 

Морея, как известно в основном из "Морейских Хроник", эта греко-латинская страна (принципат Ахайя и герцогство Афинское) считалась образцом рыцарства и куртуазности.

 

1263 год. баслевс Михаил Палеолог отправляет экспедиционный корпус на Пелопонесс, чтобы выгнать оттуда франков.

 

Владетель баронского фьефа Каритена, родной племянник ахайского принца Виллардуэна в это время сбегает в Неаполь с женой своего вассала, пожилого шевалье де Каррабаса, который страдает к тому же от подагры.

 

Рыцарская армия Мореи героически бежит от врага через перевалы как раз через Каритену и принц Виллардуэн обещает Каррабасу баронство, если тот хотя бы задержит врага, чтобы успеть укрыться в Андравиде.

 

Тот с парой сотен всадников (самого шевалье носят на носилках и привязывают к седлу, так как его мучают боли) дает решительный бой в предгорье, обращает в бегство примерно 6 тысячную армию греков и иконийских турок, и практически ломает всю войну(зима закрывает перевалы, а к весне благородные рыцари Мореи просто перекупают турецких наемников)

 

После празднования победы, в Морею возвращается любимый племянник принца, которого вполне заслужено "попросили" не раздражать своим присутствием Неаполь, и дядюшка Виллардуэн, забив с прибором на Каррабаса, своего спасителя, "вертает взад" тому фьеф и титул. Каррабасс умирает в забвении.

 

Вот типическая история "рыцарской эпохи" и самого "куртуазного" по сведениям современников государства франков... Жизнь, как она есть...

 

Это не рОман, а история описанная во множестве источников, хоть и не широко известная...

[Maximus de Mole]

Хммм...а я как раз подумал что роман...прям какое то Фермопильское сражение

[Idot]

недавно ещё раз смотрел "Император и Убийца"

очень атмосферный фильм

 

Поскольку фильм несколько разошёлся по дата событиям с другим фильмом про него же

(в другом фильме покушение с картой устраивается до завоевания Чжао, в этом после итп)

мне захотелось исследовать фильм на предмет исторической правды и вот что я выкопал:

 

для начала почитал "Исторические Записки" Сы Ма Цяна:

 

Чжэн (имя до объединения Китая) стал Ваном(Императором) в 13 лет

и его мать действительно принадлежала Лю Бу Вэю а затем родила прежнему императору сына

 

и в фильме "Император и Убийца" не врут что он не урождённый Цинь а рождённый в Чжао

(в фильме Лао Ай говорит что Цинь Ши Хуан даже не урождённый Цинь а родился в Чжао

и что его мать была беременна от Лю Бу Вэя который и сделал своего сына императором а сам стал его первым министром)

 

Лао Ай действительно поднял мятеж с печатью Вдовствующей Императрицы

только бой был не во дворце а под Сяньяном

и это произошло когда Чжэну было 22 года

 

причём Лао Ай не сдался сразу как в фильме а сбежал

но его через некоторое время поймали

про наличие каких-либо детей у Лао Ая не говориться

 

Чжао пало когда ему было 32 года

тогда же умерла вдовствующая Императрица

 

когда ему было 33 года принц Янь Дань нанял Цзин Кэ

карта не упоминается но пишется что Цзин Кэ четвертовали

(если кто не смотрел фильм то в нём и в легендах Цзин Кэ придя как Посол от Янь спрятал в завернутую карту кинжал)

 

когда Чжэну было 39 лет он объединил Китай и принял имя Цинь Ши Хуан

 

для начала почитал "Жизнеописания" от того же Сы Ма Цяна:

 

жизнеописание первого министра - Люй Бу Вэя

он действительно подарил свою наложницу беременной (!!!) наследному принцу Цинь

и получается что Цинь Ши Хуан действительно сын Первого Министра Цинь

а Императрица-Мать действительно забеременела от Лао Ая

который действительно представлен ей Люй Бу Вэйем

только забеременевшая на самом деле не мать Цинь Ши Хуана

в а его мачеха - супруга покойного Принца Цинь

(его настоящая мать была наложницей Наследного Принца Цинь но при воцарении Цинь Ши Хуана тоже получила титул Вдовствующей Императрицы-Матери)

детей же действительно у Лао Ая и Императрицы как и в фильме было двое

и после истории с Лао Айем оказывается Люй Бу Вэй действительно покончил собой

только в жизнеописании он не повесился как в фильме а принял яд

 

в Жизнеописаниях Совершавших Покушения

с фильмом совпадает и то что Фань Юй Ци покончил с собой чтобы отдать голову для покушения

(Цзин Кэ прибыл как посол Янь с головой Фань Юй Ци и с картой княжества Янь)

и то что Цзин Кэ развернув карту с кинжалом схватил Цинь Ши Хуана за рукав но рукав порвался

так же и то что они бегали вокруг колонн а чиновники не вмешивались

совпало так же и то что Цзин Кэ метнул кинжал который воткнулся в колонну

(честно говоря не ожидал что фильм будет на столько соотвествовать истории :super: )

 

НО имеется расхождения с хрониками династий по которым Цзин Кэ четвертовали в Жизнеописаниях же его закололи мечём как и в фильме

Изменено 21 июня, 2006 пользователем Idot

[Mirrorman]

Фильм хорош, слов нет (я на всю жизнь запомнил что "лучшие барабанщики - из Хань" )

 

Все имеющиеся расхождения в фильме являются спорными, имеются как подтверждающие события в фильме так и наоборот. Так, что мне кажется, что историчность соблюдена весьма хорошо и обсуждать здесь особенно нечего.

[Edmund Blackadder]

По слухам в сети появилась режиссерская версия Kingdom of Heaven, на 50 минут длиннее оригинального фильма.

[Argulet]

2Edmund Blackadder

Да, появилась, видел в цену 400 рупий на одном пиратском интернет-магазине

[Mirrorman]

2Edmund Blackadder

По слухам в сети появилась режиссерская версия Kingdom of Heaven, на 50 минут длиннее оригинального фильма.

Я эту клоунаду в кино версии едва вытерпел, а еще 50 минут издевательства над историей, да за такие деньги

[Monfore]

В режиссерской версии не иначе, как Тамплиеры нашли Грааль, а Балиан увез в свой бургундский аул Туринскую Плащаницу...

Все остальные исторические открытия уже сделаны в прокатной версии..

[Edmund Blackadder]

Скачал, посмотрел (в 3 приема ): все добавления призваны улучшить повествование, разжевываются некоторые моменты личных отношений героев и т.д. Типа Балиан имел опыт махания мечом, Сибилла отравила своего прокаженного сына-короля и королем стал Ги и т.д. Тем кому фильм понравился посмотреть будет полезно :bleh:

Изменено 2 июля, 2006 пользователем Edmund Blackadder

[LeChat]

Посмотрел фильм zulu (Зулусы?). Описываются события англо-зулусской войны конца 19 века. Этакий английский блокбастер 50-60-х годов. Порадовал показ боев английских (шотландских) стрелков с зулусской армией. ИМХО одно из наиболее реалистичных изображений подобных сражений. Основа фильма - вроде как реальная оборона маленького форта 140 солдатами.

По сравнению с совершенно дурацким описанием боев эпохи линейной тактики (например, в фильме Патриот) - гораздо точнее.

В общем фильм древний, но посмотреть рекомендую.

[Недобитый Скальд]

"Зулусы", с Кейном который? Хорош. Только почему шотландские? Этот бой - Роркс-Дрифт, кажется - упоминается в статье Васильева об Исандлване из Цейхгауза. Англичан спасли только многозарядные винтовки - будь это не в 1879, а в 1849, смяли бы запросто.

[badbug]

Смотрел ВВС-шный фильм про Исандлвану, серия "Великие сражения" вроде. Там была нарезка из этих "Зулусов".

Винтовки вроде были однозарядными, только перезаряжались быстро, с казны.

[vergen]

будь это не в 1879, а в 1849, смяли бы запросто

 

А что пулемётов тогда ещё не было??? А я то всегда считал....

 

"На любой ваш вопрос, у нас есть овет

У нас есть пулемёт, а у вас его - нет"

[Diana_de_Puat'e]

А я вот посмотрела фильм, называется что-то вроде "Багрового прилива". 1990е гг., американцы против русских... Без комментариев.

[Archi]

А что могут сказать, товарищи, по поводу фильма «Day of wrath»?

[Игорь]

2Archi

Day of wrath

что это?

 

Скоро на экраны выходит фильм "Кочевник",о котором в прошлом году говорили.

[LeChat]

2Недобитый Скальд

Зулусы", с Кейном который? Хорош. Только почему шотландские? Этот бой - Роркс-Дрифт, кажется - упоминается в статье Васильева об Исандлване из Цейхгауза. Англичан спасли только многозарядные винтовки - будь это не в 1879, а в 1849, смяли бы запросто.

В фильме винтовки именно казенозарядные. И еще в ходе боя раненые по форту ползали патроны раздавали. И еще - по фильму бой шел минимум 2 дня. Причем ночью зулусы форт поджигали и здание сгорело. И отбили две решающие атаки двух и трехшереножным строем. В том числе интересно показана атака этим строем, когда зулусы прорвали баррикаду.

[Archi]

2Игорь, это фильм такой, в нашем переводе он у меня как «Страшный суд». Там нет батальных сцен, но про историю Испании.

История такова. После объединения Арагона и Кастилии в одно государство евреев начали преследовать и вот король Фердинанд (если не напутал, у меня проблема с именами) провел следующую акцию - некоторым еврейским знатным семьям сфабриковал легенды (новые имена, титулы, историю родов). Все семьи занесены в список по старым фамилиям (которые хранятся в семьях) и в другой список по новым фамилиям, который оказался в руках одной семьи. И вот эти все семьи решили вместе выехать жить в новое место - маленький городок. Через несколько десятилетий одного бывшего еврея назначили губернатором провинции и его кто-то начал шантажировать его прошлым. Тот не долго думая начал по списку уничтожать людей из списка Фердинанда. Глава тогдашней «полиции» пытается расследовать эти убийства, но трупы испаряются с улиц, не остается никаких следов, все заинтересованные лица отрицают сам факт наличия убийств.

Это несколько упрощенно. Дальше рассказывать не буду.

[Недобитый Скальд]

Могет быть, давно смотрел...

 

"День гнева" такое г... Ну, к Ламберту и Блессду я симпатию всегда испытываю, но тут уж больно сюжет идиотский, начиная евреями и заканчивая "шерифом". Хотя венгерский киллер мне даже понравился.

[LeChat]

Вообще в целом мне английские фильмы 50-х - 80-х годов нравятся больше, чем современные (особенно американские) с точки зрения истооричности и постановки батальных сцен.

Кстати, как вы относитесь к фильму Shogun по книге Сэмюэля Клэвела?

[Недобитый Скальд]

фи...

[Archi]

2Недобитый Скальд, именно этот самый фильм. Комментарий понял.