Рыцари против монгольских тяжей

[xcb]

Скоро выход замечательной игры 13 век. и в Преддверии данного события был затеян некий спор http://twow.ru/forum/index.php?showtopic=9...30entry351463

 

Предлагаю в теме данной обсудить бои Монгольской (а также наследников и противников) против Тяжелой кавалерии Европы. особенный упор предалагю сделать на следующих битвах: Калка (в соседней теме вроде обсудили, тут лишь краткое резюме), Газа, Шайо, Легница и наверное - Ворксла.

 

Если у кого есть источники грамотные, просьба делится

[Svarogych]

Тогда уж и Куликово поле не забывайте. Всё ж многие княжеские дружины ВКЛ были и там, и там, но, увы, с разным эффектом.

[MARIAN]

2Svarogych

тут камрад надо примеры битв только 13 века

[xcb]

2Svarogych

2MARIAN

да собственно можно и не только 13 - главное проследить столкновения. Опять же - отписывая разности, в вооружении/бронировании и прочих параметрах.

[MARIAN]

2xcb

ок, согласен, только плиз, подробно

[Dionis]

Вооружение по изобразительным источникам на 12-13 века

 

 

 

 

 

Монголы на Легнице. Европецы рисовали, не особо доверяю

 

 

 

 

Монголы преследуют врага. Обращает на себя внимание хват копья

 

 

Здесь археологические находки по книжке Горелика "Армии монголо-татар"

[MARIAN]

картинки с Библии Мациевского, очень хорошо

Изменено 19 июля, 2007 пользователем MARIAN

[xcb]

Итак кратко.

Калка - Встречный бой, опрокинутые половцы и прочие неприятности отсутствия общего командования.

Шайо - Взятие предмостного укрепления (при помощи пиротехники), атака на лагерь, обход и опять же кольцевая атака Тяжей.

Легница - развертывание под прикрытием дымовой завесы, использование Психологических методов ведения войны. И опять же - атака тяжей, которую не выдержали войска генриха.

 

Вот про Воркслу и Газу - смутно. В первом случае - Фланговый обход (как минимум), во втором - встречная атака Хорезмийцев.

 

Если у кого, чего по Данным битвам есть, прошу высказываться.

[vergen]

2Svarogych

Тогда уж и Куликово поле не забывайте

 

Это уже не те монголы

[badbug]

Если не ограничиваться только 13 веком, то не начать ли аж с венгров? Ведь то что европейское рыцарство было незнакомо с коннолучной тактикой (обстрел, заманивание) - не есть верно. У венгерских рыцарей коннолучники довольно долго в сопровождении ходили, половцы там всякие.

[vergen]

2badbug

У венгерских рыцарей коннолучники довольно долго в сопровождении ходили, половцы там всякие.

 

гы. более того поначалу венгры сами были коннолучниками, чуть не по всей европе набегами шарились

[badbug]

гы. более того поначалу венгры сами были коннолучниками, чуть не по всей европе набегами шарились

 

Я про то и говорю. Начать надо с Леха и Генриха Птицелова.

[vergen]

2badbug

 

сторонники мегамонголов Вам возразят, что де не гоже путать кочевников со стрелковым боем - и мегамонголов

 

и в этом будет своя правда. у монголов важнее не то что они стрелять умеют, а их дисциплина.

Изменено 20 июля, 2007 пользователем vergen

[badbug]

сторонники мегамонголов Вам возразят, что де не гоже путать кочевников со стрелковым боем - и мегамонголов

и в этом будет своя правда. у монголов важнее не то что они стрелять умеют, а их дисциплина.

 

Оне не возразят, оне со мной согласятся, ибо я тоже придерживаюсь такого мнения.

[vergen]

2badbug

 

опять же это оффтоп ТЕМА то как звучит Рыцари против монгольских ТЯЖЕЙ!!!

 

кто бы сначала рассказал что есть монгольские тяжи

[xcb]

На коннолучников не отвлекаемся, окромя разбора участия в вышеуказанных битвах.

[badbug]

кто бы сначала рассказал что есть монгольские тяжи

 

Ну, по Горелику это вот такие вот страшные дядьки:

 

[Punchyk]

Бедная коняжка. Вот уж кому не свезло

[vergen]

2badbug

Ну, по Горелику это вот такие вот страшные дядьки:

 

дык вопрос скорее не в том как выглядели, а в какие структуры были объединены, как применялись и пр.

[Erke]

Склоняюсь к сказанному выше Дисциплина-главный залог (тактика, управляемость) преимущества монгольских тяжей над европейскими рыцарями. Один на один монгол может и слил бы рыцарю

[Недобитый Скальд]

Горелик: вещь хорошая, только уж больно сомнительны его реконструкции тяжелой монгольской конницы, учитывая и его любовь к иранским источникам.

 

Дисциплина-главный залог (тактика, управляемость) преимущества монгольских тяжей над европейскими рыцарями

Да, конечно, можно подумать, что у европейцев не было ни дисциплины, ни приличной тактики, ни стратегии.

[Dionis]

Эх, не успел вчера допоститься - жена спать загнала.

 

2MARIAN

картинки с Библии Мациевского, очень хорошо

 

Она, родимая. Чтоб не тягать картинки с форума на форум, с вашего позволения кину линк на тему, где выкладывал всё, нажитое непосильным трудом. Пихал всё в одну кучу, но, думаю, знатоки без труда определят датировку по типам шлемов и щитов.

 

А вот типичный "тяж" средневековой Европы в реконструкции

 

 

Остальные тут. К чему я всё это. Судя по изображениям, едвали не единственным защитным доспехом 12-13 вв. была кольчуга. Максимум, что можно предположить ещё - наличие под сюрко бригантины, но её имели только ОЧЕНЬ состоятельные рыцари. Конструкция бригантины тёрлась тут. И, кстати, не рано ли её пихать в 13 век?

Дальше. Конских доспехов на миниатюрах тоже практически нет, так, 1-2 проскакивают. И это называется "тяжи"?

 

Кони.

Фриз

 

 

Примерно схожими были и дестрие и першероны. Вот кто тяж, так тяж.

 

Монгольская лошадка

 

 

Сразу бросаются в глаза несоизмеримые пропорции.

 

Монгольское вооружение.

К сожалению, из инета страничка удалена, выложу текст. Правда у меня он тоже не с начала.

 

Наручи стали активно применяться монголами, судя по всему, с конца первой четверти XIV столетия, но были известны им гораздо раньше. Они представляли собою систему из двух скрепленных между собою с помощью шарниров и пряжек изогнутых в продольной плоскости металлических створок неодинаковой длины, большая из которых закрывала руку от кисти до локтя снаружи, другая же, более короткая, защищала внутреннюю поверхность руки.

 

О применении монголами наручей свидетельствуют персидские миниатюры и археологические находки. Не так давно украинскими археологами была обнаружена пара хорошо сохранившихся наручей.

 

Поножи изготовлялись из металла или твердой кожи в виде изогнутых полос, которые закрывали переднюю часть голени от колена до стопы.

 

Щиты монгольских воинов (по-монгольски «халха») описаны у Плано Карпини следующими словами: «Щит у них сделан из ивовых или других прутьев...» Это свидетельство совпадает со словами Рашид ад-Дина, который в письме к своему сыну просил, чтобы он отправил в Большую Орду помимо прочего вооружения «щиты бамбуковые, зашитые сверху разноцветным шелком, тысячу штук; из обыкновенного дерева, затканные разноцветной пряжей — две тысячи штук».

 

Во многих музеях мира хранятся многочисленные образцы турецких и персидских щитов XVI — XVII столетий, которые изготовлены по такой же технологии. Эти щиты выпуклые, имеют круглую форму и сделаны из гибких и прочных прутьев, уложенных в виде плоских спиралей и соединенных между собой сплошной оплеткой из разноцветных шелковых нитей. В центре таких щитов, откуда расходятся концентрические прутяные спирали, укреплялся металлический умбон в виде несколько выпуклого диска. Диаметр этих щитов равняется 50 — 70 см.

 

Надо полагать, конструкция плетеных щитов практически не изменилась за столетия, а потому можно считать, что монгольские щиты выглядели примерно так же, как и вышеописанные, что подтверждается и изображениями на персидских миниатюрах.

 

Кроме прутяных, использовались также щиты примерно такого же диаметра, но изготовленные из дерева или твердой кожи. Они тоже усиливались ум-бонами в своей центральной части, а кроме того — еще и металлической оковкой по краю.

 

В некоторых случаях деревянные и прутяные щиты усиливались четырьмя радиально расходящимися металлическими секторами.

 

У китайцев монголы позаимствовали маленькие, диаметром около 40 см, щиты круглой формы, изготовлявшиеся из нескольких слоев твердой кожи и иногда — из стали.

 

Также монголы употребляли крупные, более 70 см в диаметре, круглые шиты, сделанные из склепанных между собою металлических секторов, закрепленных розеткообразным умбоном и оковкой по краю, а также несколько меньших размеров, изготовленные из твердой кожи, укрепленной на металлическом каркасе. Эти конструктивные типы щитов были заимствованы монголами на мусульманском Востоке.

 

При осаде крепостей и для создания полевых передвижных укреплений монголы применяли большие станковые щиты — «чапары». Они представляли собою высокие, до уровня груди стоящего человека, деревянные прямоугольные рамы, заполненные прутяной плетенкой или же зашитые деревянными досками.

 

О применении монголами щитов Плано Карпини писал: «Мы не думаем, чтобы они применяли его (шит. — Авт.) иначе как в лагере и для охраны императора и князей, да и то только ночью». Это и понятно, ведь он, несомненно, не присутствовал лично во время сражений и потому мог наблюдать монгольское вооружение только в условиях, так сказать, глубокого тыла. Очевидно, Плано Карпини сразу же заподозрил, что у монголов имеются и гораздо более фундаментальные конструкции щитов. Он ведь прекрасно понимал, что прутяной щит неспособен выдержать удар топора или копейный таран, если только воин не успеет подставить умбон. Поэтому его слова следует относить только к плетеным щитам.

 

Монгольские конские доспехи сразу Привлекли внимание наблюдательного европейца. Описание их внешнего вида по своей подробности не уступает описанию доспехов для самих всадников.

 

Итак, Плано Карпини писал:

 

«Прикрытие лошади они делят на пять частей: с одной стороны (то есть с одного бока. — Авт.) одну, а с другой стороны другую, которые простираются от хвоста до головы (конской шеи. — Авт.) и связываются у седла и позади седла на спине и также на шее; также на крестце (крупе. — Авт.) они кладут другую сторону там, где соединяются связи двух (упомянутых выше. — Авт.) сторон; в этом куске они делают отверстие, через которое вставляют хвост, и на грудь также кладут другую сторону. Все части простираются до колен или до связок голеней; и перед лбом они кладут железную полосу, которая с обеих сторон шеи связывает с вышеназванными сторонами».

 

Таким образом, монгольский конский доспех представлял собою систему из двух боковин с нагрудником, нижний край которых опускался ниже колен лошади, накрупника, нашейника и сплошной конской маски, которая закрывала всю голову животного, за исключением глаз и рта.

 

По конструкции монгольские конские доспехи могли быть ламинарными или ламеллярными, а также изготовляться из мягких материалов.

 

Такие комплекты защитного вооружения просуществовали в монгольской армии с незначительными изменениями до середины XIV столетия.

Впрочем, ламеллярные и ламинарные доспехи по-прежнему пользовались популярностью. Конструкция у них осталась такой же, как и во времена Плано Карпини. Однако произошли довольно заметные изменения в покрое.

 

Так, панцири, скроенные в виде «халата», к указанным временам начинают постепенно выходить из употребления. Подвергся модернизации и доспех типа «корсет-кираса». Прежние широкие ламинарные и ламеллярные оплечья были вытеснены более совершенной защитой плеча, которая представляла собою выпуклую кованую пластину, с которой была связана и защита предплечья из узких поперечных полос, набранных на кожаных ремнях. Эти поперечные полосы были изогнуты, так что наружная часть предплечья была хорошо закрыта металлом.

 

Усилилось и прикрытие нижней части тела. Теперь помимо ламинарных или ламеллярных набедренников начинают входить в употребление состоящие из сплошных или наборных пластинок небольшие прямоугольники, служившие для прикрытия низа живота, и большие трапециевидные лопасти, прикреплявшиеся к нижней части наспинника и закрывавшие крестец.

 

Что касается панцирей типа «хатангу дегель», то, если раньше их носили самостоятельно, теперь же поверх них, как правило, стали надевать доспех из твердых материалов.

 

«Хатангу дегель» в большинстве случаев уже не имел рукавов, а его подол едва достигал уровня колен, изредка опускался ниже. В целях усиления к нему прикрепляли на уровне горла и затылка, а также под мышками металлические круглые пластинки.

 

Если же «хатангу дегель» носили самостоятельно, то в таком случае он уже имел длинные рукава с поперечной простежкой. Помимо металлических дисков он также усиливался выпуклыми металлическими наплечниками.

 

Необыкновенной популярностью по-прежнему пользовался «усиленный хатангу дегель». Его в отличие от неусиленного варианта дополняли небольшими прямоугольными оплечьями.

 

Наручи и шлемы выкладывать не буду, чтоб не занимать место.

 

Как и в предыдущую эпоху, преобладающим типом монгольского щита оставалась прутяная конструкция, усиленная умбонами. Щиты из твердой кожи встречались несколько реже.

 

В отличие от оборонительного, наступательное вооружение монголов описывалось довольно скупо. Плано Карпини рассказал о нем практически вскользь, просто перечислил его основные разновидности, несколько подробнее остановившись на стрелах. Поэтому судить о внешнем виде и конструкции монгольского наступательного вооружения для боя на ближних и дальних дистанциях можно в большинстве случаев на основе анализа археологических и иконографических источников.

 

Основным видом монгольского клинкового оружия была сабля (по-монгольски «хэлмэ»). Обнаруженные во время раскопок монгольские сабли имеют слабоизогнутый клинок с трехгранным поперечным сечением, снабженный пластинчатым перекрестием. У сохранившейся целой сабли длина клинка равняется 74 см, ширина — 4 см, а высота рукояти — 9 см. Острие клинка скошено к спинке.

 

Кроме того, имелись сабли с продольным ребром по всей длине клинка. Общим отличительным признаком монгольских сабель считается пластинчатая металлическая обойма с языком, наваренная у перекрестья и закрывавшая часть лезвия.

 

Изображения сабель довольно часто встречаются на миниатюрах. Их внешние очертания довольно разнообразны. Встречаются сабли с почти прямыми или слабоизогнутыми клинками либо с довольно значительным изгибом. Перекрестья чаще всего изображены ладьевидными, иногда пластинчатыми округлой формы или фигурные с несколько опущенными к клинку и расплющенными концами. Навершия рукоятей круглые, конические или многогранные. В некоторых случаях навершие отсутствует совсем.

 

Очевидно, что монголы пользовались не только собственным оружием, но и активно применяли захваченное в качестве трофеев.

 

Помимо сабель довольно часто, как это ни покажется странным, у монголов применялись мечи («мэсэ»), причем среди представителей знати. Судя по изображениям, это могли быть китайские или тибетские образцы. Обломок похожего меча был обнаружен при раскопках Каракорума — столицы Монгольской империи.

 

Нередко среди археологических находок попадаются монгольские ножи и кинжалы. Преимущественно же употреблялись ножи («хутуг»). Служили они как для хозяйственных, так и для боевых нужд. Однако, надо полагать, их боевые функции были ограничены только добиванием раненых, поскольку монгольские ножи не имели перекрестий и, следовательно, не были приспособлены для нанесения сильных колющих ударов.

 

Но наиболее эффективным наступательным оружием у монголов справедливо считается лук («номо») со стрелами.

 

Все монгольские луки относились к виду слож-носоставных. Различались они между собою как по месторасположениям усиливающих накладок, так и по своим размерам.

 

По положению усиливающих накладок различаются луки со срединной фронтальной накладкой, со срединной и плечевыми накладками, с вкладышами на концах и сочетающие в себе все эти признаки.

 

По размерам луки классифицируются на так называемые китайский — большой, до 1,4 м в высоту, с четко обозначенными плечами и длинными, практически прямыми «рогами», и ближневосточный — высотой не более 90 см, с чуть выделенной рукоятью и небольшими изогнутыми «рогами».

 

Монгольские луки отличались огромной мощностью. Их сила натяжения достигала 60 и даже 80 кг, а то и более. Выпушенные из них стрелы пролетали дистанцию в несколько сот метров, а на расстоянии до ста метров пробивали бездоспешного человека насквозь и прошивали кольчугу и не очень надежный пластинчато-нашивной доспех.

 

В книге «Неизвестный Восток» приводился пример феноменального выстрела, сохранившего даже остатки прицельности (!) на расстоянии свыше 700 м. Он относится к эпохе XIII в. — как раз период расцвета монгольских воинских искусств. Однако это — именно феноменальный, исключительный выстрел, сделанный феноменальным стрелком из исключительного по своим качествам лука.

 

Длину монгольских стрел («тумер булсуу») Плано Карпини указал очень точно: «два фута, одна ладонь и два пальца», что приблизительно равняется 80 см. Их наконечники были черешковыми, что позволяло монголам изготовлять стрелы в огромных количествах, поскольку подобные наконечники гораздо проще в производстве, чем снабженные втулками. Они отличались большим разнообразием типов, среди которых подавляющее большинство составляют очень широкие, до 4 — 5 см, и плоские наконечники, предназначавшиеся для стрельбы по не защищенному доспехами противнику, но были также и узкие многогранные, бронебойные.

 

Умению метко стрелять монголы обучались с детства. Тот же Плано Карпини утверждал, что искусство стрельбы из лука они начинают постигать с двухлетнего возраста. Как свидетельствовал известный венецианский путешественник Марко Поло, который также долгое время провел в Монголии, «они стреляют вперед и назад, даже тогда, когда их гонят. Стреляют метко, бьют и вражьих коней и людей. Часто враг терпит поражение потому, что кони его бывают перебиты».

 

Как видно, основная стрельба велась монголами по бездоспешному противнику или по его боевому коню. Тяжеловооруженного неприятеля они обстреливали сравнительно редко. Об этом же свидетельствуют и многочисленные костяные наконечники стрел.

 

Металлические наконечники часто снабжали так называемыми «свистунками» — пустотелыми костяными утолщениями биконической формы, снабженными отверстиями. Как видно из названия, они предназначались для того, чтобы стрела в полете издавала свистящий звук, который устрашал бы неприятеля. Но кроме того, такие «свистунки» служили в качестве усиления торцевой части древка стрелы, в которую вставлялся хвостовик наконечника, и предохраняли его от раскалывания при ударе.

 

Судя по археологическим данным, древки монгольских стрел оклеивались тонким слоем бересты и имели расширяющийся конец с ушком для тетивы. Изготовлялись древки из древесины березы.

 

После обстрела противника из лука монголы атаковали его силами средне- и тяжеловооруженной конницы, при этом основным оружием нападения было копье («жада»).

 

Наконечники монгольских копий были как гранеными, бронебойными, так и широкими уплощенными. Иногда, по свидетельству Плано Карпини, они дополнялись еще и крюками под наконечниками, предназначенными для зацепления противника и стаскивания его с седла.

 

Для монголов были в основном характерны копья с длинными узкими наконечниками, удлиненно-треугольных или удлиненно-ромбических очертаний, которые были рассчитаны как на пробивание доспеха, так и для борьбы с не защищенными панцирями противниками.

 

Реже применялись монголами дротики. Очевидно, к ним прибегали между копейным ударом и рукопашной схваткой, поскольку в этой ситуации нельзя было действовать луком.

 

Интересной разновидностью древкового оружия, применявшегося монголами, являются так называемые «пальмы» — оружие с длинным древком, оснащенное длинным трехгранным однолезвийным наконечником с втульчатой, как у копья, насадкой. Очевидно, их применяли как для нанесения уколов, так и для рубяще-режущих ударов.

 

В письменных источниках среди вооружения монголов упоминались также и топоры. Изредка они встречались и среди археологических находок.

 

По конструкции насада монгольские топоры («алма хунэ») подразделяют на проушные и черешковые. Последние оснащались хвостовиками, которые вставлялись в рукоять.

 

Черешковые топоры считаются весьма необычной конструкцией, многие исследователи высказывают сомнение относительно возможности их боевого применения.

 

Среди находок попадаются навершия булав («гулда») шарообразной формы. Судя по изображениям на иранских миниатюрах, пользовались булавами на длинных рукоятях и с навершиями как шарообразной, так и многолопастной формы — «шестоперами». Помимо булав использовались и кистени.

 

Далее о войске монгол.

 

В подавляющем большинстве случаев монгольские воины сражались верхом. Исходя из всего вышеизложенного, можно заключить, что монгольская армия подразделялась на три рода войск: тяжелую, среднюю и легкую конницу.

 

Тяжеловооруженный конник был оснащен шлемом, панцирем-«( )гом» различной конструкции, изготовленным из металла или твердой кожи, с оплечьями, наручами и поножами, а также щитом. Для поражения неприятеля на дальних дистанциях он применял лук со стрелами, а для ближнего боя — копье или «пальму», меч, палаш или саблю, а также боевой топор и булаву. Разумеется, весь этот набор оружия всадник с собою в бой не брал, а пользовался только тем, что считал для себя удобным. Тело его коня было защищено броней.

 

Комплекс боевых средств у средиевооруженного монгольского кавалериста отличался в первую очередь отсутствием конского доспеха. Сами же всадники использовали, как правило, панцири типа «хатангу дегель» или же его усиленный вариант, а также облегченные варианты «( )га».

 

Легковооруженные всадники, выходцы из бедных слоев населения, защитного вооружения, сабель и копий не имели. Их основным оружием был лук со стрелами. Правда, в ближний бой они, как правило, не вступали, а использовались только для обстрела противника издали и во время его преследования.

 

Тяжеловооруженная конница у монголов (как и у остальных народов Евразии) составляла ударный кулак всей армии. Ее атака была решающей и могла коренным образом изменить ход сражения.

 

Но количественно преобладала средне- и легковооруженная конница. Об этом свидетельствует и сам характер монгольского наступательного вооружения. Основную его часть составляют средства поражения слабозащищенного противника в бою на дальних дистанциях.

 

Одним из основных факторов, благодаря которым монгольская армия добивалась таких успехов, считается ее высокая военная организация и суровая воинская дисциплина. Военные операции проводились силами хорошо обученных и организованных подразделений. Об этом подробно говорится в письменных источниках.

 

Все мужское население монгольского государства было поделено на десятки, сотни и тысячи и обязывалось поставлять для военных нужд соответствующее количество воинов, вооружения и лошадей.

 

Наряду с десятеричным делением войска у монголов имелось и общее стратегическое подразделение армии на крылья и центр. Особое место в составе монгольской армии занимала императорская гвардия — «кешиг», состоявшая из наиболее профессиональных и прекрасно вооруженных воинов, которые обеспечивали охрану ставки великого хана. Ими командовал сам император.

 

Великий хан являлся главой монгольского государства и его верховным главнокомандующим. В то же время все наиболее важные государственные и военные вопросы обсуждались им на совете военачальников — «курултае». Но все же последнее слово всегда оставалось за великим ханом.

 

В структуре военной организации монголов важное значение имели и вспомогательные военные подразделения. В монгольской армии была создана и своеобразная интендантская служба и учреждена должность «черби», что примерно соответствует армейскому интенданту.

 

Монголы ввели в действие правильно организованную службу снабжения. В частности, большое внимание они уделяли устройству армейских продовольственных складов. Так, в «Описании путешествия Чань-Чуня» упоминаются большие зернохранилища в Хангае.

 

Также активно практиковался и сбор разведывательной информации. Этим занимались специальные лазутчики, а также послы и купцы.

 

У монголов была хорошо продумана система подбора командного состава. При назначении коголибо на должность сотника или тысячника Чингисхан прежде всего руководствовался не аристократическим происхождением кандидата, а его способностями как военачальника. Так, он однажды назначил на должность тысячника пастуха Дегея.

 

От командира также требовалось не только умение управлять подразделением в бою, но и забота о своих подчиненных. Чингисхан однажды сказал по этому поводу: «Нет героя, подобного Сунгаю, нет в тысячах подобного ему человека. Однако поскольку он не знает усталости от похода, не чувствует ни жажды, ни холода, то и других людей из нукеров и воинов, находящихся при нем, всех считает подобными себе в перенесении тягостей, а они не имеют силы и твердости к перенесению. По этой причине не подобает ему начальствовать над войском. Подобает начальствовать войском тому, кто сам чувствует жажду и голод и соразмеряет это с положением других, идет в дороге с расчетом и не допускает войско терпеть голод и жажду, а четвероногих отощать. На этот смысл указывает: идите шагом слабейшего из нас».

 

Вторжение монгольской армии на какую-либо территорию начиналось одновременно на нескольких направлениях силами небольших и компактных подразделений, которые, обходя опорные пункты, проникали на большую глубину во вражеские земли, убивали население, сеяли панику, захватывали пути передвижения вражеских войск, дезорганизовывали оборону противника. В результате неприятель нес большие потери еще до того, как подходили основные монгольские силы.

 

Плано Карпини писал об этом: «Когда они желают пойти на войну, то отправляют вперед передовых застрельщиков, у которых нет с собой ничего, кроме войлоков, лошадей и оружия. Они ничего не грабят, не жгут домов, не убивают зверей, а только ранят и умерщвляют людей, а если не могут иного, обращают их в бегство; все же они гораздо охотнее убивают, чем обращают в бегство».

 

При передвижении авангарда обращалось также внимание на разведку сил неприятеля.

 

Следует отметить, что в монгольской армии окончательная победа над неприятелем ставилась гораздо выше захвата сиюминутной добычи. Однажды Чингисхан говорил своим полководцам: «Если мы потесним неприятеля, не задерживаться у добычи. Ведь после окончательного разгрома добыча эта от нас не уйдет...»

 

Вслед за авангардными отрядами выступали основные монгольские силы. «За ними следует войско, которое... забирает все, что находит; также и людей, если их могут найти, забирают в плен и убивают». В их задачу входило полное и окончательное уничтожение вражеской армии и подавление отдельных очагов сопротивления, так чтобы в тылу оставалась только «выжженная земля».

 

При обнаружении неприятельского войска монголы вначале производили «разведку боем». «Надо знать, что всякий раз, как они завидят врагов, они идут на них, и каждый бросает в своих противников три или четыре стрелы; и если они видят, что не могут их победить, то отступают вспять к своим; и это они делают ради обмана, чтобы враги преследовали до тех мест, где они (монголы. — Авт.) устроили засаду; и если враги преследуют их до вышеупомянутой засады, они окружают их и таким образом ранят и убивают».

 

Кстати, прием притворного отступления был издавна знаком многим народам, не только кочевникам. Известно, что к подобной хитрости в свое время прибегнул и Вильгельм Завоеватель во время битвы при Гастингсе (1066 г.). Для того чтобы сманить англосаксонскую пехоту с возвышенности на открытое место, где рыцарская конница могла бы действовать свободнее, он приказал рыцарям атаковать противника, а потом обратиться в притворное бегство. Прием удался как нельзя лучше. Англосаксы устремились за отступающими рыцарями, расстроили ряды и были истреблены.

 

Но степные конники, благодаря своей природной подвижности, могли применять этот прием гораздо чаще и эффективнее. Кроме того, их мобильность позволяла им быстро менять направление главного удара, создавая локальный численный перевес в наиболее слабом месте вражеской обороны. «Точно так же, если они видят, что против них имеется большое войско, они тогда отходят от него на один или на два дня пути и тайно нападают на другую часть земли и разграбляют ее; при этом они убивают людей и разрушают и опустошают землю. А если они видят, что не могут сделать и этого, то отступают назад на десять или двенадцать дней пути. Иногда также они пребывают в безопасном месте, пока войско их врагов не разделится, и тогда они приходят украдкой и опустошают всю землю».

 

Для монгольской тактики было характерно сочетание обстрела из луков и конной атаки, причем обстрел всегда предшествовал атаке конницы. У Плано Карпини есть описание монгольского войска, построенного перед битвой: «Когда же они желают приступить к сражению, то располагают все войска так, как они должны сражаться. Вожди или начальники войска не вступают в бой, но стоят вдали против войска врагов и имеют рядом с собою на конях отроков, а также женщин и лошадей. Иногда они делают изображения людей и помещают их на лошадей; это они совершают для того, чтобы заставить думать о большем количестве воюющих. Перед лицом врагов они посылают отряд пленных или других народов, которые находятся между ними. Другие отряды... они посылают далеко справа и слева, чтобы их не видели их противники, и таким образом окружают противников...; и таким образом они начинают сражаться со всех сторон. И хотя их иногда мало, противники их... воображают, что их много. А в особенности бывает это тогда, когда они видят тех, которые находятся при вожде или начальнике войска, отроков, женщин, лошадей и изображения людей... которые они считают за воителей и вследствие этого приходят в страх и замешательство».

 

Такое построение позволяло очень эффективно использовать традиционный кочевнический прием атаки рассыпным строем, а это в свою очередь давало возможность охватить противника с фронта и с флангов и обстреливать его с трех сторон. Своих воинов монголы берегли. Они предпочитали подставлять под первый удар военнопленных или союзников, выжидая тот момент, когда неприятель глубоко вклинится в их построение. При этом средняя и тяжелая конница держались в резерве.

 

Завершив охват вражеского войска, монголы начинали обстреливать его из луков, убивая легковооруженных воинов и поражая коней тяжеловооруженных всадников, внося во вражеские ряды расстройство и панику, сами же при этом оставаясь недосягаемыми. Стрельба из луков велась не хаотично, а с точным расчетом, залпами, так что потери противника были велики.

 

Надо сказать, что в этом монголы также не составляли исключения. Подобные приемы борьбы с тяжелой конницей были известны многим. Точно так же поступили, например, англичане в битвах при Кресси и Азенкуре. Не чужд этот прием был и русичам. Еще Лев Диакон писал о том, что русы при атаке тяжелой византийской кавалерии старались поражать стрелами именно коней.

 

Монголы всегда стремились решить судьбу битвы уже на этом начальном этапе, чтобы не вступать с противником в непосредственное столкновение и сберечь своих людей. В бой на ближних дистанциях они вступали весьма неохотно. «Однако надо знать, что, если можно обойтись иначе, они неохотно вступают в бой, но ранят и убивают людей и лошадей стрелами, а когда люди и лошади ослаблены стрелами, тогда они вступают с ними в бой». Им было прекрасно известно, что даже тяжеловооруженный монгольский конник ничего не смог бы поделать с европейским рыцарем или русским дружинником, так как при первом же столкновении вполне мог быть сброшен с лошади, монгольские седла не были приспособлены для конной сшибки.

 

Если все же вступать в бой приходилось, то монголы старались любыми способами расстроить ряды противника: с помощью ли притворного бегства или же предоставляя ему возможность отступить по заранее намеченному монголами направлению, чтобы нанести противнику наибольшие потери в момент его отхода. «А если случайно противники удачно сражаются, то татары устраивают им дорогу для бегства, и сразу, как те начнут бежать и отделяться друг от друга, они их преследуют и тогда во время бегства убивают больше, чем могут умертвить на войне».

 

Конный бой начинался, только когда вражеские воины и их кони уже были сильно ослаблены стрелами. Тогда монгольские конные лавы следовали одна задругой, поражая противников копьями и саблями. Вначале атаку производили средневооруженные конники. Завершался бой атакой ударных подразделений тяжеловооруженной конницы, которая направлялась в наиболее слабые места во вражеских боевых порядках. Если все же с первого раза не удавалось рассеять противника, атаку возобновляли и действовали так до тех пор, пока враг не дрогнет.

 

Такая тактика требовала очень четкого взаимодействия между подразделениями, хорошего управления, а также выучки и строгой дисциплины. Прежде всего от воинов требовали сохранять строй. Это подчеркивал и сам Чингисхан в своих указаниях для военачальников: «В случае же отступления все мы обязаны немедленно возвращаться в строй и занимать прежнее место. Голову с плеч тому, кто не вернется в строй или не займет своего первоначального места».

 

Когда противник не выдерживал и обращался в бегство, монголы преследовали его и наносили ему огромные потери, иногда даже большие, чем во время самой битвы.

 

В источниках уделяется большое внимание умению монголов осаждать и захватывать города и крепости. Только научившись вести осады, монголы могли покорять оседлые народы. В «Мэн-да бэй-лу» Чжао Хуна писалось: «Всякий раз при наступлении на большие города они (монголы. — Авт.) сперва нападают на маленькие города, захватывают в плен население, угоняют его и используют на осадных работах. Тогда они отдают приказ о том, чтобы каждый конный воин непременно захватил десять человек. Когда людей захвачено достаточно, то каждый человек обязан набрать столько-то травы или дров, земли или камней. Татары гонят их день и ночь; если люди отстают, их убивают. Когда люди пригнаны, они заваливают крепостные рвы вокруг крепостных стен тем, что они принесли, и немедленно заравнивают рвы; некоторых используют для обслуживания колесниц, напоминающих гусей, куполов для штурма, катапультных установок и других работ. При этом татары не щадят даже десятков тысяч человек. Поэтому при штурме городов и крепостей они все без исключения бывают взяты».

 

Если китайский писатель заострил внимание в основном на использовании монголами военнопленных в качестве дармовой рабочей силы, а подробных описаний монгольских приемов осады не дал, то у Плано Карпини соответствующие сведения поданы гораздо более обстоятельно, что вполне очевидно, — ведь он в данном случае рассуждал как европеец, а для средневековой Западной Европы с ее развитой системой замков и крепостей все эти вопросы представлялись не менее важными, чем сведения о способах ведения монголами военных действий в открытом поле.

 

«Укрепления они завоевывают следующим способом. Если встречается какая крепость, они окружают ее; мало того, иногда они так ограждают ее, что никто не может войти или выйти; при этом они весьма храбро сражаются орудиями и стрелами и ни на один день или на ночь не прекращают сражения, так что находящиеся на укреплениях не имеют отдыха. И если они не могут овладеть укреплением таким способом, то бросают на него греческий огонь; мало того, они берут иногда жир людей... и выливают его... на дома, и везде, где огонь попадет на этот жир, он горит, так сказать, неугасимо... А если они не одолевают таким образом и этот город или крепость имеют реку, то они преграждают ее или делают другое русло и, если можно, потопляют это укрепление. Если же этого сделать нельзя, то они делают подкоп... и под землею входят в него в оружии. А когда они уже вошли, то одна часть бросает огонь, чтобы сжечь его, а другая часть борется с людьми этого укрепления. Если же и так они не могут победить его, то ставят против него свой лагерь или укрепление... и стоят против него долгое время, если войско, которое с ними борется, случайно не получит подмоги и не удалит их силою».

 

Монгольские полководцы в свое время по достоинству оценили возможности метательных машин и умело применяли их в ходе военных кампаний. В монгольском войске имелись и специализированные подразделения, оснащенные осадной техникой. Кроме того, к ним на службу широко привлекались китайские, чжурчжэньские и мусульманские инженеры.

 

Каждый монгольский воин целенаправленно осваивал искусство ведения боя еще с детских лет. Тот же Чжао Хун отмечал: «Татары рождаются и вырастают в седле. Само собою они выучиваются сражаться. С весны до зимы они гоняются и охотятся».

 

Охота для монголов служила прекрасной тренировкой. Причем при добыче зверя монголы действовали примерно так же, как и в реальном бою. «Когда они хотят охотиться на зверей, то собираются в большом количестве, окружают местность, про которую знают, что там находятся звери, и мало-помалу приближаются друг к другу» пока не замкнут зверей друг с другом, как бы в круге, и тогда пускают стрелы» — так писал Гильом де Рубрук.

 

О том, что охота для монголов была не только средством добычи пропитания, но и своеобразным тактическим учением, свидетельствует «Великая Яса» — свод законов императора Чингисхана: «Когда нет войны с врагами, пусть учат сыновей, как гнать диких зверей, чтобы они навыкли к бою и обрели силу и выносливость и затем бросались на врага, как на диких животных, не щадя».

 

Применяя подобную тактику и располагая большим количеством обученных и выносливых воинов, монголы добивались поразительных результатов в ходе своих завоевательных походов. По уровню развития вооружения и форме военной организации военное дело в державе Чингисхана по праву признается одним из наиболее эффективных во всей эпохе средневековья.

 

Таким образом, Русь подверглась нашествию могучего и очень опасного противника, которому, увы, была не в состоянии сразу оказать достойного сопротивления, а потому вынуждена была бороться с ним в течение многих столетий. Конечно, это не могло не сказаться, в частности, на характере русского вооружения. Под влиянием монголов с течением времени Русь все дальше и дальше отдалялась от европейской культуры вообще и от передовых достижений военного искусства в частности.

[Kapitan]

2Dionis

Под влиянием монголов с течением времени Русь все дальше и дальше отдалялась от европейской культуры вообще и от передовых достижений военного искусства в частности.

Это откуда?

[Erke]

2Недобитый Скальд

Да, конечно, можно подумать, что у европейцев не было ни дисциплины, ни приличной тактики, ни стратегии.

Все относительно чего то, в сравнении с монголами у европейцев не было ни первого, ни второго, ни третьего

[Dionis]

2badbug

Ну, по Горелику это вот такие вот страшные дядьки:

 

На самом деле это кидани, "железный кошун" 9-10 века.

 

А вообще я так понимаю, рассматриваем мы здесь не просто банальное столкновение по прямой траектории двух тяжей, а именно противостояние в реальном бою?

 

То тогда прав Sasa, говоря о том, что лавина тяжёлой панцирной конницы вступала в бой только после того, как лучники вымотают противника. И рассматривать силу надо именно из тактики.

 

О силе луков монгол из Горелика по-памяти:

 

Сила натяжения достигала 80 кг. При этом кольчуга служила слабой защитой - при стрельбе с близких дистанций её пробивало навылет, а ведь это основная защита европейских воинов. К тому же стреляли в основном по лошадям...

 

Прицеливания в современном понимании не было (т.е. совмещения по линии глаз-стрела-цель) прицеливание происходило "в мозгу" за считанные секунды. Учитывались и сила ветра и дистанция исходя из опыта воинов, а его монголам было не занимать. Стрельба велась как от уха, так и от груди.

 

Далее. По утверждению Горелика, монголы принесли в Европу самое тяжёлое защитное вооружение, после которого началось повсеместное утяжеление доспеха.

 

Т.е. перенося всё это на игру, надо чтобы у европейцев был мощный чардж (причём раны и мораль должны его ослаблять), а у монголов лучшая защита и дисциплина. Тогда сама суть игры за монголов будет в избегании чарджа со стороны врага и изматывание противника обстрелами.

Изменено 20 июля, 2007 пользователем Dionis