Самые поразительные last stands 17-19 вв

[Luxembourg]

К самым известным last stands периода Наполеоновских войн относится оборона старинного мавританского замка Фуэнхирола (он же Castillo de Sohail, на испанском побережье Средиземного моря, в пяти милях к юго-западу от Малаги) 14-15 октября 1810 г.

 

Гарнизон Фуэнхиролы насчитывал 150 польских пехотинцев из состава 4-го пехотного полка Великого герцогства Варшавского под командой капитана Францишека Млокосевича. В замке имелись две старые 16-фунтовые пушки и две полевые 2-фунт. пушечки, однако прислуга этих четырех орудий была слаба и ненадежна (ее составляли всего три пожилых испанских канонира).

 

В ночь на 14 октября 1810 г. у Калле дель Мораль, примерно в двух милях юго-западнее Фуэнхиролы, высадился первый эшелон британо-испанского экспедиционного корпуса генерал-майора лорда Эндрю Томаса Блэйни (11-го барона Блэйни), отправленного из Гибралтара. В этом эшелоне, с которым находился и сам Блэйни, насчитывалось около 1700 чел. (вместе с морскими экипажами и артиллеристами). Британская флотилия, доставившая его, включала 32-пушечный фрегат "Topaze", 18-пушечный бриг "Sparrowhawk", 5 канонерских лодок, несколько малых бригов и транспортные суда. Основу высадившихся войск составляли: 2-й батальон британского 89-го пешего полка (353 чел.), батальон иностранных дезертиров (509 чел., бежавших из наполеоновской армии и принятых британцами на свою службу; в подавляющем большинстве солдаты этого батальона были немцами, но была там и небольшая группа поляков), а также испанский линейный пехотный полк Толедо, привезенный из Сеуты (650 чел.). Артиллерия этого отряда насчитывала 5 пушек, в числе которых имелась одна 32-фунтовая. Эти орудия обслуживали 69 британских канониров. На следующий день, 15 октября, к десанту присоединился второй эшелон - 1-й батальон британского 82-го пешего полка (932 чел.), прибывший с 74-пушечным линейным кораблем 3-го ранга "Rodney". В общей сложности экспедиционные силы лорда Блэйни насчитывали 2512 чел., к которым следует добавить еще около 1000 местных герильясов, поддержавших британо-испанский десант (это были отряды повстанцев из Марбельи и горных окрестностей Ронды).

 

В 1 час пополудни 14 октября под Фуэнхиролой появились группы герильясов, которые захватили 40 голов скота, собранного для гарнизона замка, и убили двух часовых, охранявших стадо. Чтобы отбить этот скот, из Фуэнхиролы был выслан отряд из 40 солдат под командой лейтенанта Винцентия Убыша, однако вскоре капитан Млокосевич отозвал его назад, так как заметил со стены вражеские корабли, а также британскую пехоту, занявшую ближайшие к замку высоты. Он тотчас послал донесение о прибытии неприятеля дивизионному генералу Орасу Себастьяни, находившемуся с войсками в Малаге, и отправил соответствующее сообщение батальонному начальнику Игнацию Бронишу, стоявшему в местечке Алаурин-эль-Гранде с отрядом из 200 пехотинцев 4-го польского полка и 80 кавалеристов французского 21-го драгунского полка. Между тем британский командующий направил в Фуэнхиролу парламентера с предложением сдать замок. "Придите и возьмите его", - таков был ответ капитана Млокосевича. Тогда британские корабли и канонерки открыли по замку артиллерийский огонь. Испанские канониры, обслуживавшие орудия гарнизона, сбежали еще при появлении британцев, но Млокосевичу удалось найти им замену среди своих поляков - к пушкам встали два солдата, ранее служивших в русской артиллерии, и молодой сержант Закжевский. Последний оказался настолько ловким наводчиком, что смог потопить одну из британских канонерских лодок. Оставшиеся четыре канонерки отошли подальше в море, и обстрел Фуэнхиролы продолжали только "Топаз" и "Спарроухок". На суше британские пехотинцы пытались приблизиться к замку, но поляки открыли по ним меткий огонь и заставили "красномундирников" отступить (в этой перестрелке у британцев был убит майор Грант, командовавший 2-м батальоном 89-го пешего полка). Канонада с обеих сторон прекратилась лишь с наступлением ночи. Потери гарнизона за 14 октября были сравнительно невелики - 3 убитых и 12 раненых (кроме того, ранение получил и сам комендант, капитан Ф. Млокосевич, который, однако, остался в строю). В то же время силы защитников Фуэнхиролы увеличились, благодаря прибытию 60 пехотинцев 4-го польского полка под командой лейтенанта Эустахия Хелмицкого. Этот маленький отряд располагался в одной миле от замка, в городке Михас, и в ночь на 15 октября сумел незаметно пробраться в замок. Британцы тем временем тоже воспользовались ночной темнотой, чтобы оборудовать на холме вблизи замка (на расстоянии 150 саженей от него) артилерийскую позицию и установить там батарею из 5 орудий.

 

Утром 15 октября британцы начали артобстрел Фуэнхиролы с моря и суши. Рассчитывая принудить горсть поляков к сдаче, они снова прислали парламентера, но капитан Млокосевич даже не стал его принимать. Между тем число раненых солдат гарнизона росло, вражеские ядра постепенно разрушали ветхие стены замка, и в 13.30 комендант созвал военный совет, на котором все офицеры единодушно высказались за продолжение боя. Тем временем к британцам прибыл линейный корабль "Родни", на борту котрого находился 1-й батальон 82-го пешего полка (932 чел.). Тогда лорд Блэйни, послав шлюпки за этим подкреплением, приказал 2-му батальону 89-го полка покинуть холм с батареей и пройти к пляжу для получения продовольственных рационов. Прикрывать батарею на холме остались иностранный батальон и испанцы. Капитан Млокосевич, внимательно следивший со стен замка за всеми передвижениями противника, решил воспользоваться удобным случаем и произвести вылазку против британской батареи, тем более, что к замку в тот момент прискакали 11 французских драгун 21-го полка (1 сержант и 10 рядовых ), следовавшие в авангарде отряда батальонного начальника Брониша. Этот последний, прибыв еще утром 15 октября из Алаурина в Михас, столкнулся там с отрядом из 450 немцев и испанцев, посланным лордом Блэйни. Противник, ожидавший найти в Михасе лишь слабый пост лейтенанта Хелмицкого, был атакован в штыки польской пехотой и рассеян. В 2-м часу пополудни Брониш двинулся дальше к Фуэнхироле, но в условиях горной местности скорость его марша была не слишком высокой.

 

Принять участие в вылазке польского гарнизона Фуэнхиролы вызвались 90 добровольцев, которых возглавил лейтенант Эустахий Хелмицкий. Сам капитан Млокосевич принял команду над отрядом поддержки, насчитывавшим 40 человек. К этим 130 пехотинцам, вышедшим из замка, примкнули только что прибывшие французские драгуны (11 всадников). Млокосевич приказал отряду Хелмицкого наступать без выстрела и сразу атаковать британскую батарею в штыки. Хотя полякам и драгунам противостояли 1060 вражеских солдат, смелая вылазка гарнизона увенчалась полным успехом: пехота противника, прикрывавшая батарею, бежала, не дожидаясь столкновения, все 5 орудий были взяты, как и 40 пленных, среди которых оказался один офицер (адъютант генерала Блэйми). Лейтенант Хелмицкий, увлекшийся преследованием неприятеля, оторвался от своих, был ранен и захвачен в плен, но очень быстро освобожден (группа поляков вовремя заметила офицера, уводимого с холма несколькими вражескими солдатами, и, бросившись вдогонку, частью пребила, частью пленила конвоиров, сопровождавших Хелмицкого).

Овладев батареей, польские пехотинцы зарядили захваченные орудия британскими же снарядами и открыли огонь по войскам противника, столпившимся на пляже. Лорд Блэйми был ошеломлен таким оборотом дела. Собрав бегущих солдат иностранного батальона и присоединив их к батальону 89-го британского полка, он повел эти части в контратаку, чтобы отбить орудия. Около получаса поляки сдерживали наступавшие вверх по склону холма неприятельские войска, обстреливая их из ружей и пушек (этим огнем была убита лошадь под генерал-майором Блэйми), а затем подорвали трофейные боеприпасы (причем трое польских солдат было покалечено взрывом), оставили батарею и вернулись в замок. Вернув потерянные пушки и снова заняв холм, лорд Блэйми выстроил там в линию 1350 пехотинцев (350 британских, 1000 немецких и испанских). Однако ему недолго пришлось тешиться успехом. На помощь защитникам Фуэнхиролы подошел весь отряд батальонного начальника Брониша, после чего поляки перешли в решительное наступление. Брониш со своим отрядом атаковал левое крыло противника, угрожая ему обходом с тыла, а Млокосевич со своими людьми обрушился на иностранный батальон, стоявший на правом фланге пехоты Блэйми. В итоге вся неприятельская линия была опрокинута и в беспорядке отступила к пляжу. Сам лорд Блэйми сражался до конца, но был сброшен наземь и взят в плен. Поляки уже хотели прикончить британского генерала, но один французский солдат, Фредерик Пети, спас ему жизнь. Батарея на холме снова попала в руки поляков, которые опять использовали трофейные орудия для обстрела пляжа, где испанцы и "красномундирники" метались в панике, пытаясь сесть в шлюпки. В бегство к пляжу оказался вовлечен и 1-й батальон 82-го пешего полка. Высаженный на берег под прикрытием пушек линейного корабля "Родни", он выстроился там в "тонкую красную линию", но ее быстро смяли отступающие пехотинцы 89-го полка.

Пленный генерал Блэйми был доставлен в замок Фуэнхирола, и с его стены лично передал британским кораблям сигнал прекратить огонь. После того как экспедиционные войска погрузились обратно на суда, британцы отплыли от Фуэнхиролы, взяв курс на Гибралтар. Лорд Блэйми оставался во французском плену до 1814 г. (его сабля, ставшая польским трофеем, хранится в Музее Чарторыйского в Кракове).

 

По данным историка Мариана Куявского, работавшего в английских архивах и подробно описавшего оборону Фуэнхиролы (M. Kujawski. Z bojow polskich w wojnach napoleonskich. Londyn, 1967), в ходе боевых действий 14 и 15 октября 1810 г. поляки потеряли около 20 чел. убитыми и 100 ранеными (с учетом урона, понесенного отрядом Брониша в Михасе), хотя в рапорте генерала Себастьяни маршалу Сульту от 17 октября 1810 г. указано, что потери подразделений 4-го польского пехотного полка при Фуэнхироле составили всего 7 убитых и 14 раненых. Сведения о потерях британо-испанских войск тоже разноречивы. М. Куявский в своей книге указывает, что британцы потеряли 40 чел. убитыми и 70 ранеными, а также 189 пленными (включая 12 офицеров). В качестве трофеев полякам достались 5 британских орудий и 300 ружей. Вместе с тем бригадный генерал Буйе де Шарьоль, начальник штаба 4-го армейского корпуса Себастьяни, пишет в своем рапорте от 17 октября 1810 г., что при Фуэнхироле погибло 50 англичан и испанцев, а в плен попало 178 британских военнослужащих (в том числе 7 офицеров), именной список которых приложен к рапорту.

Изменено 25 августа, 2009 пользователем Luxembourg

[basil13]

2Luxembourg

майор Грант, командовавший 2-м батальоном 89-го пешего полка). Канонада с обеих сторон прекратилась

Ух и знатно брешут пшеки...

 

Особенно если в результате столь шикарных действий противник потерял убитыми и ранеными столько же, сколько и победители. А число пленных (порядка 180) при столь многочисленных отступлениях экспедиционного корпуса не впечатляет.

[Luxembourg]

Дополнения к описанию боя при Фуэнхироле.

 

Лорд Блэйни в своих записках, изданных в Лондоне в 1814 г. (Narrative of a Forced Journey through Spain and France as a Prisoner of War in the Years 1810 to 1814, by Major-General Lord Blayney), указывает, что на батарее, сооруженной британцами на скалистом холме вблизи замка, находилось только три орудия - две 12-фунтовые пушки и одна гаубица, а еще одно орудие - 32-фунтовая карронада - было поставлено у пляжа. Таким образом получается, что у британцы имели на суше только 4 орудия. Однако другие источники, на которые ссылается М. Куявский, свидетельствуют о том, что в отряде Блэйни было 5 орудий, и все они 15 октября 1810 г. попали в руки поляков. Францишек Млокосевич в своих воспоминаниях пишет о батарее из шести орудий, поставленной британцами на холме, причем называет в числе этих орудий одну мортиру (F. Mlokosiewicz. Wspomnienia z wojny hispanskiej r. 1810, "Biblioteka Warszawska" 1842, t. 4, s. 518-531).

 

Блэйни и Млокосевич также расходятся в оценке прочности замка Фуэнхирола. Первый пишет, что этот средневековый мавританский замок, к удивлению англичан, оказался весьма крепким сооружением с прочными стенами, хорошо выдерживавшими артобстрел. Второй отмечает, что древние стены замка были не такими уж надежными, и во время бомбардировки 15 октября британские ядра нанесли им серьезный ущерб. "В некоторых местах старая стена начала разваливаться, - вспоминал Млокосевич, - а обрушение одного бастиона даже убило у меня разом девятерых человек из гарнизона".

Блэйни, описывая бой 15 октября, указывает, что в контратаку на холм (после первого захвата британской батареи поляками) он лично вел только 280 чел. из 89-го пешего полка, к которым уже после отбития батареи присоединился испанский Толедский полк (этих испанцев британцы сперва даже приняли за неприятеля). В ходе этой контратаки лошадь под лордом Блэйни была сначала ранена, а потом убита (другим выстрелом), после чего ему пришлось двигаться пешком. Когда же колонна солдат 4-го польского пехотного полка снова атаковала холм, британские и испанские пехотинцы отступили, а вместе с генералом остались только девять человек. Поляки, которых Блэйни называет итальянским словом banditti, обошлись со знатным британцем весьма непочтительно: обыскали его карманы, порвали мундир, сорвали эполеты, а так как он еще и сопротивлялся, - повалили его на землю и стали избивать ружейными прикладами. Спасителем генерала оказался француз Фредерик Пети (не солдат, как я писал в предыдущем посте, а лейтенант 4-го пехотного полка Великого герцогства Варшавского). Вырвав несчастного лорда, успевшего получить несколько контузий от ударов прикладом, из рук польских солдат, этот офицер посадил его на круп своей лошади и отвез к другим пленным британцам.

Когда лорда Блэйни и других пленных офицеров доставили под стены Фуэнхиролы, генерал был без оружия. По свидетельству Млокосевича, в тот момент, когда он сам беседовал с пленным британским военачальником, их разговор прервал один из польских солдат, тяжело раненый в голову. Приблизившись к капитану, он вручил ему палаш лорда Блэйни, которым тот, при захвате его в плен, будто бы нанес вышеупомянутому солдату несколько ударов по голове. "Вид того солдата, - вспоминал Млокосевич, - смутил генерала, и я, заметив это, попросил его, чтобы он вместе со своими офицерами удалился в мою квартиру".

 

По утверждению лорда Блэйни, вместе с 74-пушечным "Родни" к Фуэнхироле 15 октября прибыл еще один линейный корабль, но не британский, а испанский (его название и количество пушек на нем лорд не указывает).

 

Млокосевич пишет в своих воспоминаниях, что после вторичного взятия поляками британской батарее на холме огнем трофейных пушек по противнику руководил один из офицеров отряда Брониша - подпоручик (су-лейтенант) Францишек Лалевич, неплохо разбиравшийся в артиллерийском деле.

 

В заключение хочу привести некоторые сведения о человеке, столь мужественно оборонявшем Фуэнхиролу.

Францишек Млокосевич родился 5 мая 1769 г. в Козьминке (под Краковом). Поступив на военную службу в 1789 г., он участвовал в польско-российской войне 1792 г. и в национальном восстании 1794 г., после которого его армейская карьера временно прервалась. В 1806 г. Млокосевич вновь вернулся в армию и был зачислен поручиком (лейтенантом) в 4-й пехотный полк Великого герцогства Варшавского, сформированный из рекрутов Варшавского и Плоцкого департаментов (позже, после Галицийской кампании против австрийцев, его пополнили большой группой новобранцев из Люблинского департамента и несколькими сотнями поляков из Галиции, которые ранее дезертировали из австрийской армии или сдались в плен в 1809 г.; кроме того, в 4-м полку служило также несколько десятков чехов, венгров и немцев). Вместе с этим полком он принял участие в кампаниях на Пиренейском полуострове, где был произведен в капитаны. В 1809 г. Млокосевич сражался при Талавере, Альмонасиде и Оканье, а в 1810 г. отличился при обороне Фуэнхиролы. В 1812 г. он воевал в составе Великой армии Наполеона в России и в 1813 г. в Саксонии, где попал в плен под Лейпцигом. Позже, в первые годы существования Царства Польского, состоял в корпусе ветеранов, но в 1817 г. вышел в отставку и занялся сельским хозяйством. В 1830-1831 гг. Млокосевич, как подполковник, затем полковник и бригадный генерал польской повстанческой армии, участвовал в операциях против русских войск. Возглавляя организованный им 11-й линейный пехотный полк, служил в корпусе генерала Юлиана Серавского и командовал бригадой в ходе так называемого "Лысобыкского наступления" (в июне 1831 г.). После падения Варшавы он вновь вышел в отставку и присягнул императору Николаю I. Умер в Варшаве 23 марта 1845 г.

Изменено 26 августа, 2009 пользователем Luxembourg

[Luxembourg]

2 basil13

 

К вашему сведению, о гибели майора Гранта из 89-го пешего полка пишет и британский генерал Блэйни. Так что не надо про "брехню пшеков". К тому же в моем описании боя при Фуэнхироле потери сторон приведены по разным источникам, не только польским. Тот факт, что эти потери не различаются в разы, говорит как раз об их достоверности. Следует иметь в виду, что защитники Фуэнхиролы понесли основной урон от артиллерийской бомбардировки замка с моря и суши, тогда как британцы больше пострадали в открытых столкновениях. Замечу также, что потери испанцев (как регулярного Толедского пехотного полка, так и андалузских герильясов) нам не известны, как и потери британского флота, лишившегося 14 октября одной из своих канонерок со всем экипажем (цифры Куявского - 110 убитых и раненых, 189 пленных - относятся только к британским сухопутным войскам).

[basil13]

2Luxembourg

Не стоит так близко к сердцу принимать.

Просто давайте кретически отнесемся к озвученной вами информации

К вашему сведению, о гибели майора Гранта из 89-го пешего полка пишет и британский генерал Блэйни.

Гибели (и пленения) британских офицеров никто не отрицал. Как и успешности обороны. Под сомнение ставиться соотношение сил, принимавших участие непосредственно в боях. У экспедиционного корпуса за таковые беруться все наличные силы, а поляки берут за базу гарнизон крепости. Который постоянно укреплялся другими подразделениями. Но (думаеться мне) отступить англичан заставили медлительность, что позволило бы французам паррировать удар своими крупными частями.

Следует иметь в виду, что защитники Фуэнхиролы понесли основной урон от артиллерийской бомбардировки замка с моря и суши

Как это соотноситься с ходом боя по-польски? Из того, что я прочел вытекает активность обстрела только в начале осады (до вылазки на батарею). Но тогда непонятно, как гарнизон (порядка 200 человек) смог организовать вылазку 150 штыками?

тогда как британцы больше пострадали в открытых столкновениях

Из описания, я понял, что основные потери убитыми и ранеными британцы получили от оружейного огня (бравада генерала Блэйни) и обстрела орудий (особенно с захваченной батареи)

Замечу также, что потери испанцев (как регулярного Толедского пехотного полка, так и андалузских герильясов) нам не известны

Из описания боя вытекает их постоянный отход из боя, что подразумевает низкие потери в убитых и раненых. О пленных испанцах (в сколько нибуть занчительном количестве атор тоже не говорит).

потери британского флота, лишившегося 14 октября одной из своих канонерок со всем экипажем

В описании боя нет упоминания дитонации канонерки. Это единственная разумная причина гибели всего экипажа.

 

Хотелось бы на этом завершить спор. Я просто поставил под логическое сомнение польский источник.

[old17]

Luxembourg

Интересно, бывал там. Местность при Фуэнхироле сильно пересеченная. Что касается замка - в Гугле есть фотки - ничего себе замок, внушает. Да и Михас от замка больше чем в одной мили расположен.

[Luxembourg]

2 old17

 

Все расстояния, о которых я упоминал, взяты из источников, но там не сказано, что за мили имеются в виду (они ведь бывают разные). Что касается местечка Михас (Mijas), то оно, судя по описаниям и картам, находится на довольно высокой и крутой горе.

 

2 basil13

 

Динамика изменения численности гарнизона Фуэнхиролы примерно такова:

Первоначальная численность (по воспоминаниям Ф. Млокосевича) - 150 чел. и 4 орудия (с тремя испанскими стариками-канонирами, сбежавшими еще до начала боя).

Потери 14 октября - 15 чел. (3 убитых и 12 раненых). За их вычетом остается 135 чел.

Отряд лейтенанта Э. Хелмицкого, прибывший в замок в ночь с 14-го на 15 октября, насчитывал 60 чел.

Итого к утру 15-го в гарнизоне было 195 чел. (135+60).

Артиллерийский обстрел замка с батареи и кораблей начался утром 15-го числа (на рассвете) и продолжался достаточно долго, чтобы причинить гарнизону немалые потери. Напомню, что капитан Млокосевич созвал военный совет в 13 часов 30 минут, причем к тому времени в гарнизоне уже выбыло из строя несколько десятков солдат, что неудивительно после семи или восьми часов бомбардировки. Решив произвести вылазку против неприятельской батареи, Млокосевич выделил для нее всех боеспособных пехотинцев - 130 человек, к которым присоединились также 11 французских кавалеристов (1 марешаль-де-ложи и 10 драгун 21-го полка), только что прибывшие в Фуэнхиролу. Оборону замка он поручил легкораненым солдатам, еще способным владеть ружьем.

Со стороны противника в боевых действиях 14 октября участвовали: на море - 1 фрегат ("Топаз", 32 орудия), 1 большой бриг, или маленький фрегат ("Спарроухок", 18 орудий), и канонерская флотилия под командой капитана Королевского флота Холла - 5 канонерок (в ходе бомбардировки одна из них была потоплена со всем экипажем, после чего остальные четыре отошли за пределы дистанции, с которой их могли поражать пушки замка). На суше: 4 роты 2-го батальона 89-го пешего полка (Волонтеров Принцессы Виктории) под командой майора Гранта - 353 чел.; батальон иностранных рекрутов на британской службе (немцев, поляков, итальянцев и др. дезертиров из наполеоновской армии) - 509 чел.; испанский линейный пехотный полк Толедо - 650 чел.; всего - 1412 чел. Правда, по свидетельству лорда Блэйни, Толедский полк в тот день не участвовал в бою (его полковник якобы заявил, что не будет воевать в субботу). Испанские герилясы, прибывшие к Фуэнхироле, чтобы поддержать десантные силы, тоже держались пассивно. Фактически в попытке приблизиться к замку, предпринятой днем 14 октября, приняли участие только британские подразделения - иностранный батальон и 4 роты 89-го пешего полка - всего 862 чел. Иностранный батальон шел первым, действуя в рассыпном строю, а роты майора Гранта поддерживали его наступление. Поляки встретили наступающих пехотинцев противника ружейным огнем и нанесли им некоторый урон. Майор Грант был смертельно ранен одним из выстрелов. Узнав об этом, генерал Блэйни (по его утверждению) отменил атаку и отвел войска на исходную позицию. Точные потери, понесенные британцами 14-го числа, неизвестны, но по свидетельству Блэйни на следующий день в ротах 2-го батальона 89-го полка оставалось 280 чел. (на момент британской контратаки на батарею). Утром 15 октября части иностранного батальона и испанского Толедского полка (возможно, вместе с партией герильясов) - всего 450 чел. - были высланы британским генералом к Михасу, чтобы атаковать находившийся там польский пост (60 бойцов лейтенанта Хелмицкого, которые на самом деле уже ушли оттуда). Однако в Михасе они встретили отряд батальонного начальника И. Брониша (200 пехотинцев и 80 драгун), прибывший из селения Алаурин-эль-Гранде (этот пункт находится северо-западнее Михаса, в миле от него, то есть примерно на таком же растоянии, какое отделяет Михас от Фуэнхиролы). В произошедшем бою испано-британский отряд был рассеян (точные потери его неизвестны, но большинство солдат из его состава отступило к главным силам экспедиционного корпуса и присоединилось к своим частям).

Когда около двух часов дня гарнизон Фуэнхиролы предпринял вылазку против британской батареи на холме, ему, кроме нескольких десятков канониров, противостояли только иностранные рекруты и испанские пехотинцы Толедского полка, всего примерно 1000 штыков. В контратаке, проведенной под личным командованием генерал-майора Блэйни, участвовали, по утверждению самого лорда, только 4 роты британского 89-го пешего полка (280 чел.). Потом, уже после отбития батареи, к ним присоединились солдаты иностранного батальона и испанцы. Когда поляки вторично атаковали позицию Блэйни, британский генерал по ошибке принял польскую пехотную колонну, поднимавшуюся на холм, за своих испанских союзников, и только когда она приблизилась, различил на киверах наступающих латунные бляхи с орлом и цифрой "4". В этой атаке были задействованы около 200 пехотинцев из отряда Брониша, поддержанных частью драгун (не более 30 всадников), и около 120 пехотинцев из гарнизона замка - всего около 350 человек. Противостоявшие им британо-испанские войска (1200-1300 чел.) были опрокинуты, и батарея на холме снова взята. Что касается 1-го батальона 82-го пешего полка (Волонтеров Принца Уэльского), прибывшего морем к Фуэнхироле около 2 часов дня (вместе с британским линейным кораблем "Родни" и старым испанским линкором), то его участие в бою было незначительным. Согласно британским источникам, на берег был высажен не весь батальон (932 чел.), а только две его роты (так называемые "фланговые" роты - гренадерская и легкая), которые выстроились в боевую линию на пляже и затем прикрывали погрузку отступивших войск экспедиционного корпуса. Сведения о потерях, понесенных этими ротами 82-го полка, не сохранились. Все британские военнослужащие, плененные в тот день поляками, относились ко 2-му батальону 89-го пешего полка и батальону иностранных рекрутов.

 

Следует отметить, что и сам лорд Эндрю Томас Блэйни имел непосредственное отношение к 89-му пешему полку британской армии. Он долгое время служил в этой пехотной части, сформированной в декабре 1793 г. (как майор с 1794 г., brevet-подполковник с 1796 г. и подполковник с 1798 г.), воевал в ее рядах во Фландрии (в 1794-95 гг.), командовал ею при подавлении восстания в Ирландии (в 1798 г., после чего 89-й полк, отличившийся при охоте за ирландскими повстанцами, получил прозвище "Blayney's Bloodhounds"/"Бладхаунды Блэйни"), при осаде Мальты (1799-1800 гг.), во время экспедиций в Египет (1801 г.), Северную Германию (1805 г.) и Южную Америку (1807 г.). Позже он побывал еще в Южной Африке, на Цейлоне, в Индии и Бразилии, затем вернулся в Европу, чтобы служить в гарнизоне Гибралтара (где в 1789 г. лорд Блэйни, тогда еще 18-летний отпрыск знатного ирландского рода, начинал свою военную карьеру как прапорщик 32-го пешего полка). В 1810 г. Блэйни некоторое время находился в осажденном Кадисе (и 25 июля того же года был произведен в генерал-майоры), после чего возвратился в Гибралтар, откуда 10 октября отплыл в экспедицию к берегам Андалусии, имевшую целью ослабить нажим французов на Кадис. Зайдя по пути в Сеуту, где к его экспедиционному корпусу присоединился испанский Толедский полк, он произвел в ночь на 14 октября высадку в маленькой бухте Калле дель Мораль (или Кала де Мора), чтобы атаковать замок Фуэнхирола. Как известно, 15 октября 1810 г. генерал попал в плен и оставался военнопленным до 1814 г. (некоторое время французы держали его в Испании, а затем отправили во Францию - в город Верден). По возвращении в Великобританию лорд Блэйни продолжил службу и 12 августа 1819 г. получил чин генерал-лейтенанта. Он умер в Дублине 8 апреля 1834 г.

 

В своих записках, опубликованных в 1814 г., Блэйни объясняет свое поражение при Фуэнхироле прибытием на помощь гарнизону генерала Себастьяни с 5-тысячной дивизией. На самом деле 15 октября 1810 г. к защитникам Фуэнхиролы присоединился только сравнительно небольшой отряд батальонного начальника Брониша, а Себастьяни прибыл в замок лишь на следующий день, 16 октября (вместе с войсками, насчитывавшими около 3 тыс. чел.). Похвалив капитана Млокосевича за отважную оборону, командир 4-го корпуса затем вернулся в Малагу. Кстати, приведя в предыдущем посте краткую биографию Францишека Млокосевича, я забыл упомянуть, что за бой при Фуэнхироле он был награжден французским орденом Почетного Легиона. В звании его, правда, тогда не повысили - начальником батальона 4-го польского пехотного полка он станет уже во время Русской кампании (15 октября 1812 г.). Когда в 1817 г. Млокосевич вышел в отставку, он все еще был подполковником (этот чин соответствовал званию батальонного начальника, или шефа батальона, существовавшему в армии Великого герцогства Варшавского).

Изменено 27 августа, 2009 пользователем Luxembourg

[basil13]

2Luxembourg

Оценивая результаты прямых столновений

1. 1000 немцев и испанцев против 130 (подавленных многочасовой бомбардировкой) поляков в 2 эшелона

2. 280 англичан против менее 130 поляков (единственная победа союзников)

3. 450 испанцев против 200 поляков и 80 французов

4. 1200-1300 англо-испанцев против 350 франко-поляков

остаеться удивляться конечному результату Наполеоновских войн и сражению при Ватерлоо в часности (там тоже англичан в армии Велингтона была только треть).

Спасибо, что подтвердили предположение о приближении крупных французских частей (3-5 тыс.). Именно их приближение и неспособность БЫСТРО захватить крепость решило исход этой неудачной эспедиции.

 

Единственная здравая (с логической точки зрения) причина, по которой 100 пехотинцев могу опрокинуть в атаке 1000 - то что эта 1000 стоит в колонне и бегущие первые ряды опрокидывают следующие и заставляют их бежать в панике. Как можно опрокинуть линейный строй при таком раскладе?

[Luxembourg]

2 basil13

 

По поводу неудачного для британцев исхода экспедиции против Фуэнхиролы. Все-таки главной причиной этой неудачи было не ожидавшееся прибытие войск генерала Себастьяни, а поражение, понесенное генералом Блэйни, и его пленение в бою 15 октября (когда британско-испанским силам противостояло всего несколько сотен поляков и французов).

 

Что касается вероятности победы небольшой пехотной колонны над более многочисленной пехотной линией, то очень многое зависит от качества самой пехоты. Если построенная в линию воинская часть медленно и неслаженно заряжает, плохо стреляет (например, дает залп со слишком далекой дистанции, когда ружейный огонь не производит должного действия), то она вполне может дрогнуть при приближении настойчиво атакующей колонны противника, пусть даже явно уступающей по численности. Испанская регулярная пехота периода Пиренейских кампаний 1808-1814 гг. часто показвала примеры подобной неэффективности. Британская же пехота, состоявшая из профессиональных, хорошо вымуштрованных солдат, была прекрасно обучена стрельбе и умело применяла развернутую линию против неприятельских колонн (кстати, не уступала она французам и при ведении боя в рассыпном строю). Короче, она недаром завоевала репутацию лучшей пехоты периода Наполеоновских войн. Справиться с ней французам удавалось крайне редко (и это чаще делала французская кавалерия, а не пехота). Интересно, что почти все поражения, понесенные британскими войсками в ту эпоху, связаны с неудачными осадами и штурмами крепостей (для примера можно назвать осаду цитадели Бургоса в 1812 г., осада Таррагоны в июне 1813 г., безуспешные штурмы Сан-Себастьяна в июле 1813 г. и провалившийся штурм Берг-оп-Зома в 1814 г.). Надо заметить, что британские солдаты того времени (особенно ирландцы) славились не только несокрушимой стойкостью в бою, но и своим пьянством и необузданной тягой к насилию. Эта особенность, в частности, ярко проявилась после кровавых штурмов Бадахоса (6 апреля 1812 г.) и Сан-Себастьяна (31 августа 1813 г.) - грабежи и убийства мирного населения тогда носили массовый характер, причем их жертвами были испанцы, то есть представители дружественного для британцев народа. Конечно, французские войска тоже грабили испанские и португальские города (два самых известных таких случая имели место в Кордове 8 июня 1808 г. и в Порту 29 марта 1809 г.), но эти бесчинства, по крайней мере, являлись ответом на жестокость со стороны враждебного населения. Замечу еще, что превосходные боевые качества тогдашней британской армии связаны с ее относительно небольшой численностью. Британия, защищенная своим островным положением, не имела нужды в таких многочисленных сухопутных силах, какие имели крупные континентальные державы Европы. Вероятно, если бы наполеоновская Франция могла себе позволить содержать армию всего в 100-150 тыс. солдат, она противопоставила бы красномундирным полкам "проклятого Альбиона" столь же профессиональные и хорошо обученные войска. Но французам приходилось прибегать к массовому набору, так что их армейские пехотные части, а также формирования Молодой гвардии, воевавшие на Пиренейском полуострове, всегда имели большой процент молодых конскриптов (не менее половины личного состава), которые, в лучшем случае, не уступали британцам только в храбрости.

[basil13]

2Luxembourg

Практически со всем согласен, но

1. Вероятность продолжения осады без опасности деблокирования крупными частями французов и господством на море (даже в условиях потери командующего) считаю более вероятной. Историческим примером может послужить Крымская компания.

2. Профессиональная пехота из Британии не составляла и половины английских сухопутеых войск (на европейском театре) до Наполеоновских войн включительно. Основную массу составляли наемники немецкого (реже голонско-скандинавского) происхождения. Так что соотношение непосредственно британцев к союзникам (в данном случае испано-немецким) скорее правило, чем исключение для данного времени. По-этому продолжаю сомневаться в соотношении сторон непосредственно в боевых столкновениях для данной экспедиции.

3. Решительная даже малочисленная пехота может (а зачастую так и происходило) опрокинуть строй противника. Вопрос что дальше? ну опрокинула польская рота 1-2 противостоящих рот противника. Но на флангах и в тылу у нее оказываться превосходящие силы (не забываем про соотношение 1 к 10). Да и опрокинутые подразделения если их не преследовать часто довольно быстро восстанавливали порядок и строй.

 

Еще раз хочу подчернуть. Я не ставлю под сомнение Вашу работу и интерес к данному эпизоду. Я сомневаюсь в достоверности источника.

[Luxembourg]

2 basil13

Я всегда стараюсь критически подходить к историческим источникам, особенно мемуарного характера. Иначе я, используя воспоминания Млокосевича, взял бы оттуда, например, такие образчики "оверклейма": "Как только он [неприятельский генерал, т. е. лорд Блэйни] заметил свой убегающий батальон и батарею, захваченную слабым отрядом наших, он собрал все свои силы, насчитывавшие до 4000 человек, и ударил на мой отряд с целью отобрания утраченной батареи"; "Поле битвы было покрыто ранеными и убитыми англичанами, остальные в величайшем беспорядке спасались бегством"; пленный британский генерал, на вопрос Млокосевича, почему тот во второй раз посылал к нему парламентера с предложением сдачи (хотя уже после первого отказа должен был понять, что гарнизон замка не желает капитулировать), ответил польскому капитану, что был уверен в успехе своего предложения, так как имел численное превосходство в соотношении около 50 против одного.

 

Не могу согласиться насчет того, что в британских армиях, воевавших на европейском континенте в период Наполеоновских войн, собственно британские пехотные части (то есть укомплектованные англичанами, шотландцами, ирландцами и валлийцами) всегда составляли не более половины. Это справедливо только для армии герцога Веллингтона в Бельгии в 1815 г. (когда при Ватерлоо, например, на 26 британских пехотных батальонов приходилось 36 батальонов и 2 роты пехоты иностранных контингентов, находившихся на содержании Англии (17 батальонов и 2 роты ганноверцев, 8 батальонов КГЛ/Королевского германского легиона/, 8 батальонов Брауншвейгского корпуса и 3 батальона нассаусцев). В кампаниях на Пиренейском полуострове соотношение было совсем другим. Если не учитывать союзников Англии - португальцев и испанцев, доля иностранных контингентов британской службы всегда значительно уступала количеству собственно британских частей. Так, например, в битве при Талавере (27-28 июля 1809 г.) в армии сэра Артура Уэллсли на 21 британский батальон приходилось только 5 батальонов КГЛ (точнее, 4 полных батальона и отряды двух других батальонов). В сражении при Фуэнтес-де-Оньоро (3-5 мая 1811 г.) армия Веллингтона на 31,7 батальона британцев имела около шести иностранных батальонов британской службы (4 линейных батальона и отряды двух легких батальонов КГЛ, батальон Брауншвейг-Эльса и батальон полка Chasseurs Britanniques, сформированного из французских эмигрантов и перебежчиков); в сражении при Саламанке (22 июля 1812 г.) на 38,7 батальона британцев - 7 иностранных батальонов британской службы (5 батальонов КГЛ, батальон Брауншвейг-Эльса и батальон Chasseurs Britanniques); в битве при Виттории (21 июня 1813 г.) на 40,5 батальона британцев - 6,9 батальона иностранцев (5 батальонов КГЛ, 9 рот, то есть 0,9 батальона Брауншвейг-Эльса, батальон Chasseurs Britanniques).

[T. Atkins]

2Luxembourg

Если не учитывать союзников Англии - португальцев и испанцев

Извините, а почему не учитывать? Так можно "не учитывать" в Большой армии немцев, поляков и итальянцев, и утверждать, что в Россию вторглась мононациональная французская армия... Португальцы присутствовали в каждой битве, причем зачастую в перемешку с английскими частями. То же самое с 1810-1811 года - испанцы (особенно на Восточнопиренейском ТВД). И какой резон их отбрасывать, считая немцев? Чтобы получился "искомый результат" - "большое превосходство британцев"? А зачем?

[Luxembourg]

2 Atkins

 

Я вовсе не против того, чтобы считать вместе с британскими формированиями, воевавшими на Пиренейском полуострове, войска португальских и испанских союзников Великобритании.

Мой ответ был на следующее утверждение участника basil13:

"Профессиональная пехота из Британии не составляла и половины английских сухопутных войск (на европейском театре) до Наполеоновских войн включительно. Основную массу составляли наемники немецкого (реже голландско-скандинавского) происхождения". Для Пиренейских кампаний 1808-1814 гг. это утверждение не соответствует действительности, поскольку в британских войсках, составлявших основу армии сэра Артура Уэллсли, немцы и другие иностранные наемники британской службы составляли явное меньшинство.

[basil13]

2Luxembourg

Неприятно удивлен ПРАВИЛЬНОЙ обрезкой фразы

2. Профессиональная пехота из Британии не составляла и половины английских сухопутеых войск (на европейском театре) до Наполеоновских войн включительно. Основную массу составляли наемники немецкого (реже голонско-скандинавского) происхождения. Так что соотношение непосредственно британцев к союзникам (в данном случае испано-немецким) скорее правило, чем исключение для данного времени. По-этому продолжаю сомневаться в соотношении сторон непосредственно в боевых столкновениях для данной экспедиции.

[Luxembourg]

Добавлю еще, что из 112 батальонов британской пехоты, в разное время служивших в 1808-1814 гг. на Пиренейском полуострове, иностранными, то есть состоявшими не из жителей Британских островов, были только 15 (2 легких и 8 линейных батальонов Королевского германского легиона, батальон легкой пехоты герцога Брауншвейг-Эльса, швейцарские полки Ролла и Де Ваттвиля, итальянский полк Диллона и французский полк Chasseurs Britanniques/Британских егерей). С британской кавалерией, кстати, наблюдалась почти такая же картина: среди формирований, действовавших в разное время на Полуострове, значились 21 полк, укомплектованный британцами, и 6 иностранных частей (2 драгунских и 3 гусарских полка КГЛ плюс гусары герцога Брауншвейг-Эльса).

[Luxembourg]

2 basil13

 

Я полемизировал с двумя первыми предложениями Вашего замечания. Впрочем, Ваше третье предложение тоже не вполне верно, поскольку в экспедиционном отряде генерала Блэйни под Фуэнхиролой союзниками были только испанцы (650 чел. Толедского пехотного полка), численность которых составляла лишь 26% от общего состава экспедиционных сил. Батальон иностранных рекрутов (или дезертиров), где большинство солдат составляли немцы, ранее воевавшие на стороне французов в составе различных контингентов Рейнской конфедерации, являлся не союзническим формировнием, а вспомогательным британским - неким подобием иностранных полков французской армии (regiments etrangeres), сформированных, главным образом, из дезертиров и военнопленных, прежде служивших в австрийской, прусской, русской, британской и шведской армиях.

[гренадер]

2Luxembourg

Короче, она недаром завоевала репутацию лучшей пехоты периода Наполеоновских войн.

Англичане не сталкивались с русской пехотой.

Справиться с ней французам удавалось крайне редко (и это чаще делала французская кавалерия, а не пехота).

Просто британцы не сталкивались с главными силами Наполеона на пике его могущества (1805-1812)-гвардия ,корпуса Даву,Нея,кавалерией Мюрата и т.д.

А в 1815 едва продержались против дряблого Наполеона,да и то с помощью пруссаков.

[Luxembourg]

2 гренадер

 

Во-первых, русская пехота, в силу своей многочисленности, была более неоднородна по качеству и гораздо чаще терпела поражения от французов, чем британская.

Во-вторых, французские корпуса, прибывшие в Испанию с Наполеоном в ноябре 1808 г. - это та самая Великая армия, которая была создана в Булонском лагере и затем участвовала в победоносных кампаниях 1805 и 1806-1807 гг. (все ее войска, за исключением 3-го корпуса маршала Даву и части резервной кавалерии, воевали с осени 1808 г. на Пиренейском полуострове, где им противостояли испанцы, британцы и португальцы). Знаете ли Вы, что в 1812 г. на Пиренейском ТВД было задействовано больше собственно французских пехотных полков, чем в России?

[гренадер]

2Luxembourg

Во-первых, русская пехота, в силу своей многочисленности, была более неоднородна по качеству и гораздо чаще терпела поражения от французов, чем британская.

Французская армия во главе с Наполеоном и без него как говорится "две большие разницы".Практически во всех сражениях наша армия сталкивалась с армией во главе с Наполеоном.В 1805 был Аустерлиц ,но было и блестящее отступление Кутузова.В 1807 - Фридланд, но вспомним Эйлау и другие удачные для нас бои.Наконец 1812- уничтожение практически всей Великой армией и всех ее отборных частей.Именно поэтому слава победителей Наполеона принадлежит русской армии.

Хотелось бы отметить что на Уэлингтона, находящегося в Испании, никогда не давила такая колоссальная ответственность как скажем на Кутузова, воевавшего на своей земле не имевшего право на ошибку или Беннингсена ведущего бои непосредственно у границ Империи.

Знаете ли Вы, что в 1812 г. на Пиренейском ТВД было задействовано больше собственно французских пехотных полков, чем в России?

Мне достаточно знать того, что в составе армии Наполеона в 1812 действовали отборные части во главе с его лучшими полководцами.

[T. Atkins]

2гренадер

Просто британцы не сталкивались с главными силами Наполеона на пике его могущества (1805-1812)-гвардия ,корпуса Даву,Нея,кавалерией Мюрата и т.д.

Вы как всегла нифига не знаете, уважаемый. Хотите гвардии? Бенавенте - конные егеря гвардии разбиты в сусло, их командир лефевр-Денуэтт взят в плен. Бони, кстати, был неподалеку - практически сам все видел.

Ней в Испании сражался с 1809 года практически по 1812, и неоднократно получал на орехи.

"Просто кавалерия" (Вы ее имеете в виду под "корпусом Мюрата? Вообще, Ваши формулировки убивают неточностью) тоже бывала бита - Саагун, например.

Что элитного вы нашли в корпусе Даву на 1812 год (Вы его имеете в виду)? Прыщавых новобранцев, которые первыми "поплыли" при отступлении, или усатых немцев? И первого добра, и второго на Пиренеях было немало...

В общем, матчасть учить, и срочно...

[Luxembourg]

2 гренадер

 

Не согласен с вами насчет того, что на Кутузова в 1812 г. и на Беннигсена в 1807 г. будто бы давил больший груз ответственности, чем на Уэллсли/Веллингтона в 1808-1813 гг. (на Пиренейском полуострове). Если бы в Испании французам удалось отрезать армию британского полководца от моря и разбить - Англия практически лишилась бы основной части своих сухопутных сил вместе лучшими командными кадрами. В этом случае британское общество никогда не простило бы сэра Артура (если бы он вернулся в Англию после такого поражения, его наверняка ждал бы военный суд).

 

Мы сравниваем качества британской и русской пехоты в период войн против Французской республики и империи, а не роль Великобритании и России в победе антинаполеоновской коалиции 1812-1814 гг. Разумеется, в Русской кампании 1812 г. и Германской кампании 1813 г. воюющие стороны использовали более крупные силы, чем на Пиренейском ТВД, где 200-300 тыс. солдат французской армии были "размазаны" по значительной территории (так что в полевых операциях обычно участвовало не более трети от общего количества), а общая численность британских войск никогда не превышала 64 тыс. чел. (да и этой максимальной величины она достигла лишь в декабре 1813 г.). Более того, во всех сражениях, боях, стычках и осадах, в которых за 5 лет кампаний на Полуострове принимала участие британо-португало-испанская армия Уэллсли/Веллингтона, она нанесла своим французским противникам потери в размере 45 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными (это меньше, чем потери армии Наполеона в одной только "битве народов" под Лейпцигом!). Но это отнюдь не опровергает тезиса о качественном превосходстве британской пехоты и ее праве считаться лучшей в Европе. Русская пехота, в отличие от британской, неоднократно бывала бита французами именно в крупных полевых сражениях (тогда как британцы, воевавшие под командованием Веллингтона, не проиграли французам ни одной сколько-нибудь серьезной баталии).

Относительно вашего утверждения о каких-то особых различиях между французскими войсками, действовавшими против британцев в Испании и Португалии, и войсками, воевавшими под личным предводительством Наполеона, могу лишь повторить, что они отсутствовали или же были несущественны. Да, британцам не приходилось до 1815 г. сталкиваться с пехотой Императорской гвардии, а с гвардейской кавалерией (Конно-егерским полком Лефевра-Денуэтта) они встречались всего один раз - при Беневенте 29 декабря 1808 г. (причем этот кавалерийский бой завершился их победой, о чем вам уже написал Atkins). Однако французская армейская пехота, с которой британские войска сражались на Пиренейском полуострове, была ничуть не хуже той, что воевала в России или Германии. К тому же я уже отмечал, что в 1812 г. за Пиренеями действовало больше собственно французских пехотных полков, чем в России (впрочем, некоторые иностранные части французской армии, например, польские полки Висленского легиона, отозванные из Испании Наполеоном в начале 1812 г., ничуть не уступали французам). В корпусах Великой армии, участвовавших в Русском походе, насчитывалось 49 полков французской пехоты (38 линейных и 11 легких, включая 4 линейных и 1 легкий полки, организованные уже в ходе кампании из пяти дисциплинарных полков 32-й пехотной дивизии генерала Дюрютта), а на Пиренейском полуострове дислоцировалось 74 таких полка (57 линейных и 17 легких). По качеству эти части можно считать равноценными: даже в самых лучших из них половину солдат составляли конскрипты, а в прочих доля новобранцев была еще выше (доходя до 80%).

[Luxembourg]

2 гренадер

 

Atkins прав по поводу Вашего слабого владения "матчастью". Из наполеоновских маршалов, занимавших командные должности в Великой армии 1812 года, почти все (кроме Даву и Удино) воевали в разное время в Испании. Среди тех двоих, кто не участвовал в Испанской войне, к "лучшим полководцам" Наполеона можно отнести одного маршала Даву. В то же время, в 1810-1811 гг. на Пиренейском полуострове действовал маршал Массена, который, пожалуй, был поопытнее Даву в плане самостоятельного командования армией.

[гренадер]

2Luxembourg

Не согласен с вами насчет того, что на Кутузова в 1812 г. и на Беннигсена в 1807 г. будто бы давил больший груз ответственности, чем на Уэллсли/Веллингтона в 1808-1813 гг. (на Пиренейском полуострове).

Даже в случае разгрома и пленения армии Уэллингтона, непосредственно территории Англии ничего не угрожало.Так что Лондон мог сформировать еще одну армию и пользуясь господством на море высадил бы ее там где считал нужным.Наполеон же, шел по территории России ,разоряя наши земли и города.Так что не говорите про одинаковую меру ответственности.

Уважаемый Luxembourg ,Вы владеете большим объемом информации , что касается расположения войск ,названий полков, кто и в каком количестве сражался и в каких битвах.Это заслуживает уважения.

Но Вы не учитываете один очень важный фактор- боевой дух.Необходимо заметить ,что англичане не схватывались непосредственно с Наполеоном до 1815.В отличие от русской армии.Надеюсь Вы не будете отрицать, что только сам факт того ,что во главе армии находится император повышал боеспособность французов.Когда я говорил о корпусах Даву,Ланна,Нея,Мюрата,гвардии т.д. Я имел ввиду их не как отдельных личностей со своими войсками, а прежде всего как единую наработанную команду во главе с Наполеоном.С которой он побеждал во многих сражениях на пике своей карьеры в период 1805-1812.Еще раз повторю именно с таким войском ,с такой командой англичане не сталкивались.

[Luxembourg]

2 гренадер

 

Сомневаюсь, что Британии удалось бы создать новую армию такой же силы и такого же качества, как армия сэра Артура Уэллсли, если бы та была уничтожена в Испании или Португалии. Во всяком случае, до Пиренейских кампаний 1808-1814 гг. британцы никогда не выставляли на европейском континенте (да и где-либо еще) столь многочисленную армию (следующее подобное усилие они сделали только во время Крымской войны). Потеря этой армии серьезнейшим образом ослабила бы военную мощь Англии. Хотя, конечно, сохраняя свое господство на море, британцы имели шансы сорвать высадку противника на Британских островах, но любой прокол в морской обороне мог обернуться для них катастрофой. При помощи одной милиции и нескольких регулярных частей, не воевавших на Пиренеях, они не смогли бы отразить французский десант. Если же сравнивать положение британской армии на Пиренейском полуострове с ситуацией, в которой находилась русская армия в России во время кампании 1812 г., можно сказать, что оно во многом было сходным - и та и другая имели поддержку местного населения, ведущего партизанскую борьбу с наполеоновскими войсками. Различие только в том, что британцы действовали на территории своих союзников, а русские - на своей собственной.

Теперь о влиянии Наполеона. Да, одно имя его внушало страх неприятелю и укрепляло боевой дух французов, но уже во время Австрийской кампании 1809 г. он жаловался на снизившееся качество своих войск ("Это уже не солдаты Аустерлица"), а в Русском походе ему пришлось компенсировать недостаток французских частей (многие из которых воевали в Испании!) за счет иностранных воинских формирований Империи и союзнических контингентов. Так что наличие в составе Великой армии 1812 года отборной Императорской гвардии нивелировалось наличием в той же армии вспомогательных корпусов из Пруссии и Австрии, на которые Наполеон не мог полагаться в той же мере, как на французов.

Наконец, если русские войска, сражаясь в 1812 г. за свою землю, все-таки уступали французам в каких-то сражениях, то британцы, воюя на чужой для них земле Португалии и Испании, не проиграли ни одной битвы, часто проявляя бесподобную стойкость (как, например, 16 мая 1811 г. при Альбуэре, где в самый критический момент боя 2500-3000 британских пехотинцев отразили натиск 8000 французских). Можно себе представить, с каким боевым настроем офицеры и солдаты тех же британских частей сражались бы за свой собственный остров, если бы французы высадились где-нибудь на побережье Англии или Уэльса.

[гренадер]

2Luxembourg

 

После Трафальгара возможность высадки французов в Англии сведена к нулю.Это понимал сам Наполеон поэтому сделал ставку на блокаду. Так вот Британия в случае неудачи в Испании максимум теряла только армию, но не возможность победы.Россия же,если Наполеон смог бы нанести сокрушительное поражение нашей армии при Бородино, или ранее этого ,окружить нашу армию около Смоленска, теряла не только армию , но ,возможно, некоторые территории , понесла бы финансовые потери( контрибуция).

Если же сравнивать положение британской армии на Пиренейском полуострове с ситуацией, в которой находилась русская армия в России во время кампании 1812 г., можно сказать, что оно во многом было сходным - и та и другая имели поддержку местного населения, ведущего партизанскую борьбу с наполеоновскими войсками. Различие только в том, что британцы действовали на территории своих союзников, а русские - на своей собственной.

Простите за резкость ,но Вы не хотите понять элементарную вещь.Уэлингтон,как говориться, если на то пошло ,при не благоприятных обстоятельствах мог просто эвакуировать армию в Англию.Во всяком случае воюя на чужой земле англичане получали свободу маневра- потеря городов или просто территории с чужим населением не так сказывалось на боевом духе английского войска или на общественном мнении .Другое дело ,когда при отступлении нашей армии по своей земле , особенно после потери Смоленска, каждый шаг назад рассматривался как национальная катастрофа,к тому же испытывая мощное общественное давление( в том числе в самой армии) при потере любого города, воевать намного сложнее.В любом случае,воюя на своей земле,цена собственной ошибки возрастает.