ДОМ

[Simoren]

Дом.

 

Жуткий дом. От стен веет холодом, несмотря на июль. И всё время кажется, что кто-то смотрит тебе в спину. В комнатах странных затхлый запах. Когда я первый раз зашёл сюда, все мысли разом исчезли, оставив одно пульсирующее «бежать». Тогда я не выдержал в доме и пяти минут. Бежать. Бежать. Второй раз получилось дольше, хотя и шёл я в дом с большой неохотой. По-другому нельзя, это дом моего умершего отца. Наследство. В детстве наследство представлялось мне пачками хрустящих купюр, доставшимися от какой-то давно забытой, а, может, и никогда неизвестной, тётки. Никаких угрызений совести, боли утраты. Просто зелёноватые бумажки, на которые можно купить всё-всё, весь мир. Оказалось всё далеко не так…

Этот дом. Я возненавидел его ещё до того, как впервые вошёл. Не знаю, почему. В нём давно никто не жил, говорили, что он отбирает жизнь. Все кто когда-либо жил в нём были мертвы. Говорили разное: духи, старое языческое кладбище (хотелось бы знать: откуда?), расчётливая, но вполне земная месть. Я в это никогда не верил, ну, может, иногда склонялся к последнему. Месть. Мало ли у моих предков было врагов? Тем не менее, именно, благодаря всем этим нелепым слухам, дом до сих пор стоял. Целый и невредимый. Воры, мародёры, бомжи – все предпочитали обходить его стороной. Я зашёл спустя много лет, первый живой человек. Ступил на скрипящие половицы. Осторожно заглянул. Я всматривался в одинаково серые комнаты, а комнаты всматривались в меня. Казалось, дом изучал меня. Будто бы спрашивал: «ну, и кто ты, смельчак?». Сначала это ощущение пугало меня, и я снова и снова прислушивался к себе. Глупости. Дом неживой, как он может разглядывать меня, размышлять. Ведь неживой? Ведь так? Ну, это ощущение не покидало меня. Оно забилось в какой-то дальний угол моего сознания и тихо отравляло разум. Порой я чувствовал это совершенно отчётливо, должно быть тогда я становился прежним, но всё равно ничего не мог поделать. Это напоминало состояние простуженного человека, который отчётливо понимает, что вот-вот заболеет, чувствует, как болезнь проникает в каждую клеточка организма, как поднимается температура. Чувствует всё это совершенно отчётливо, каким-то непонятным даже ему самому образом, и всё же ничего не может сделать, не может заставить отступить болезнь и понизить температуру, может лишь выпить какую-то жалкую таблетку, почти не надеясь, что та поможет, да и то если она окажется под рукой. А если нет, так нет.

И у меня, конечно же, не было этой таблетки. Да если бы и была… Ведь это всего лишь жалкая таблетка, и я это знал.

Этой ночью, сразу же после посещения Дома, мне снились какие-то странные сны. Я их не помню, не одного. Лишь обрывки. Скользящие друг за другом вереницы каких-то полузабытых, а, может, и вовсе никогда не знакомых мне людей, с неизменным смазанным пятном вместо лица. А ещё был дом, в каждом сне. Это я помню. Сначала новый, с ровными, ещё не изъеденными временем каменными стенами, и выкрашенными яркими красками комнатами. Но он старел из сна в сон, и вот постепенно, не сразу, комнаты стали одинаково серого цвета, именно, такими, какими я их и запомнил. Прекращалась нескончаемая цепь людских лиц, их ярких платьев, оставался один Дом. Он смотрел на меня и тихо улыбался, он звал меня. Спрашивал, почему я так долго не приходил.

После каждого сна я просыпался в холодном поту, хотя вроде бы ничего такого уж страшного в них не было, и давал себе слово, что больше не усну, что не буду спать. И меня накрывала какое-то новое ощущение. Ко мне приходили тени. Так я их назвал. Я их не видел. Вовсе нет, но совершенно отчётливо знал, что они здесь. Я знал, что они роятся где-то у меня в ногах, тихо шепчутся между собой, хотя я не слышал их голосов. Они приходили помимо моей воли, и я не мог заставить их уйти. Тогда я подумал: так вот что бывает, когда мы спим, когда мы не видим. Я не боялся теней. Просто меня переполняло ощущение, что я заглянул за занавес, увидел то, что людям вроде бы видеть не положено. Так же, наверное, должен был чувствовать себя Икар, увидевший самолёты и людей, что перелетают на них океаны. Почти так, потому что моё чувство было изначально другим. Ведь я ощущал то, чего люди никогда не замечали, да и никогда не заметят. Эти тени были моими мыслями. И я это знал, но не задумывался. Понимание захлестнувшего меня ощущение не стало для меня удивительным открытием, напротив это было чем-то естественным и обыденным, тем, что не должно подвергать сомнению. Вода мокрая, огонь горячий, а я вижу свои мысли. Хотя нет. Не вижу. Просто ощущаю, и не в одном языке мира не найдётся подходящих слов, чтобы описать моё чувство.

Утром я проснулся с ноющей головной болью в затылке и непреодолимым желанием ещё раз сходить в отцовский дом. И я пошёл. Меня вновь встретили серые комнаты, куда даже днём не попадали солнечные лучи. Дом улыбнулся при виде меня. «Ну, вот ты и пришёл». Он словно приветствовал любимого, но давно потерянного сына. Он больше не выгонял меня, как впервые раз. Он признал моё право. Я не мелкий воришка, не выскочка, я принадлежу к старинному роду князей, который издавна жили в этом доме. И Дом понял это. Я это знаю.

С тех самых пор я постоянно ходил в Дом, а каждую ночь мне снились всё те же сны. Только теперь я всё отчётливее начинал видеть забытые лица, которые я когда-то видел на старых, выгоревших фотографиях и потрескавшихся фамильных картинах. Теперь эти сны меня не пугали, а, может, мне перестало сниться то, что меня так напугало в первый раз. Мне было всё равно. Я мог часами сидеть на полу в одной из серых комнат дома и смотреть на трещины в стене, и не видеть их. Перед глазами проносились балы и приёмы, свадьбы и крестины, которые я отчётливо видел. Я вспоминал. Сначала я хотел покрасить в доме стене, наклеить обои, чтобы сделать дом таким, как во снах, а потом в этом отпала необходимость. Я перестал видеть серые стены. Всё стало как Там. Не сразу не в один день, а как-то так незаметно. Вроде, как ребёнок. Ты видишь его изо дня в день, и ничего не меняется, а потом вдруг понимаешь, что в твоём маленьком сыночке метр восемьдесят росту и он уже давно смотрит на тебя сверху.

А как-то вместо теней и бликов света на стенах меня встретили люди, те, из снов. В ярких платьях с фижмами и перчатках. Дамы с высокими причёсками и мужчины с аккуратно завитыми, до плеч волосами. Я узнал тут своего деда, мать, отца. Все они мне ровно кивали головами, как будто привыкли видеть каждый день. И нет ничего удивительно в том, что я пришёл. Никто из этих дам в шёлковых платьях и мужчин во фраках даже не нахмурился на мои вытертые синие джинсы и вытянутую майку. А, может, их не было, и на мне был такой же вычурный наряд, как и на них? Они все просто ровно кивали головами и приветливо улыбались.

- Как ваша поездка, милорд, - улыбнулся мне подтянутый старик с серыми, жидкими волосами, зализанными назад, и такими же серыми на удивление густыми бакенбардами, вовсе не гармонирующими с его бедной шевелюрой.

- Спасибо, всё хорошо, Джонс, - имя пришло будто бы неоткуда, наверное, я его знал и даже не просто знал – всегда помнил. – Был очень скучно. Неясно к чему катиться мир. Хотя, впрочем, всё по-прежнему. Юбки ещё укротились, так что даже самые приличные дамы выглядят непристойно, в литературе появились новые тенденции, но благородство и достоинство ушло из них безвозвратно, музыка упростилась до невозможности. Появилось много новых вещей, но это совсем не забавно. Скучно, Джонс. Наверное, я старею. Только подумать, когда-то мне это нравилась, а теперь готов к каждой мелочи каждого нового поколения придраться, словно дед. И всё же дома лучше.

- Да-с, милорд, - Джонс почтительно поклонился. Он чуть-чуть помолчал, потом облизнул резко высохшие губы и тихо спросил. – А Дом, милорд? Дом ещё стоит?

- Ещё бы, Джонс, а как бы я вернулся. Правда насилу его отыскал, в этот раз память меня совсем подвела. Я почти забыл.

- О, милорд, это ужасно! – но даже при этих словах тон старика не изменился, оставаясь, всё таким же спокойным, размеренным и даже немного уставшим. – Вы могли бы остаться там навечно.

- А что для нас вечность, Джонс? – грустно ответил я. – Да ты и сам знаешь, что это невозможно. Он бы всё равно нашёл меня. Ты ведь знаешь, Джонс.

Джонс почтительно кивнул, соглашаясь с моими словами, и отошёл, а я пригласил на танец какую-то хорошенькую девицу с чуть вздёрнутой верхней губкой и светлыми локонами волос. Приготавливаясь к ещё одному тысячелетию вечного бала, пока Он вновь не надумывает выпустить меня, нет не навсегда, это уж не в духе Дома, так только попробовать вкуса свободной жизни. Но вдруг комната передо мной поплыла, а в рёбра свело судорожной, колющей болью.

- Разряд!

Я хотел спросить, что же происходит, но не смог: язык прилип к гортани. Я не мог говорить, только бешено вращал глазами.

- Он пришёл в себя! – какая-то девушка в белом халате. Кто? Я не понимал. Как я оказался здесь? А бал?

- Джонс, - тихо позвал я. Ответа не было. – Джонс.

Не было больше залы и всех тех людей, не было молодой девицы с вздёрнутой верхней губкой, что только тихо смеялась мне в ухо на удачный анекдот.

- Где я? – этот вопрос относился к желтоватому потолку надо мной и длинным лампам дневного света. Да я и не ждал ответа, он был мне не нужен. Я знал. В больнице. Нет, нужно идти в Дом. Может, я ещё успею. – Мне надо…

- Что? – спросил склонившийся надо мной доктор, мужчина средних лет с пышными усами.

- Мне надо в Дом, - тихо повторил я. А что если не успею? Чувство утраты захлестнуло меня. Как и больше не будет ничего? Я не увижу Джонса? Как же вернуться? Ведь я знал! Когда говорил с ним, тогда я всё знал. Почему не знаю теперь? Забыл? Нет, я просто не знаю. А тогда знал. Как же?

- Потом голубчик, потом. Вы были на грани смерти, и всё же здесь. Молодцом.

- Нет, вы не понимаете, - быстро зашептал. – Дом. Он меня завёт. Там бал. Там танцуют. Я видел. Там нет серых стен. Мне надо туда. Вдруг не успею. Скорее!

Доктор покачал головой и кивнул кому-то в приоткрытую дверь:

- Бредит. А, впрочем, пусть зайдёт психиатр. Хотя не должен.

А потом всё вновь исчезло. И ко мне вновь пришли те сны. Сначала я тихо улыбнулся: «вернулись». Но это были не те сны. Вовсе нет. Я видел, как строился дом. Надо было успеть, до свадьбы господина оставалось всего несколько месяцев, а был только заложен фундамент. Управляющий зло хлестал кнутом рабочих, а те падали поливаю своей кровью камни. Другие хрипло, надрываясь, кашляли, и, казалось, готовы были вот-вот выплюнуть все свои внутренности сюда же на камни, но вместо этого, судорожно сотрясаясь и биясь головой, падали сами. Не было времени их хоронить, и их закапывали прямо тут же под фундамент, и закладывали камнями.

Потом пришла другая картина. Новый Дом. Весь сияющий и блистающий своей новизной. Счастливая молодая пара и забытое кладбище под ним. Не смытая кровь. Но и пара не была так счастлива, как казалось на первый взгляд, несчастный молодой супруг каждое утро кидал болезненные взоры на молодую крестьянку. Девицу с длинной чёрной косой и большими, выразительными очами. Он ненавидел свою супругу. Крысиные, жидкие волосы и водянистые глаза. Зачем? Но по-другому нельзя. Он устал видеть красные глаза матери и высохшую белую пенку в уголках губ от беспрестанных истерик. Страшная нищета перед несметным преданным девицы, благородной аристократки. К тому же дворянин и крестьянка. Где же это видано? «Стерпится, слюбится, сынок, - тихо сказала ему мать. – Может, ещё счастлив будешь. Она вроде девушка хорошая». С тех пор каждый день мука, как же он ненавидел её. Спасительница? Хм. И однажды, когда зазевавшаяся служанка оставила на столике в гостиной поднос с кофеем для госпожи без присмотра, он высыпал туда мелкий белый порошок. Так спасительница семьи, значит? Так вот тебе.

Один сон сменялся другим. Одна смерть – другой. А дом питал и питал кровь, пока, наконец, не стал Домом. И тогда он проклял всех тех, кто сделал его таким, всех тех, кто своей кровью оживил его мёртвые камни. С тех пор они было навечно прокляты жить там, потерянные в веках, забытые временем все кроме одного. Кроме последнего в роду. Тот мог иногда вырываться, уходить из этих стен, где все друг другу улыбаются в лицо, чтобы потом бросать колючие взгляды в спину.

Я? Так вот же… Я улыбнулся. Теперь я знаю.

- Да, я поняла. Но ты ошибаешься, - вдруг голос, пришедший из ниоткуда.

- Кто ты? – я открыл глаза: передо мной сидела девушка, со светлыми почти белыми волосами и чуть вздёрнутой верхней губкой.

- Ты что? – она вдруг дико посмотрела на меня. – Ты же мне рассказывал про свой дом. Помнишь? Я – твоя девушка.

«Нет», - хотел было сказать я, но потом передумал, успеется.

- Да-да, - поспешно закивал я. – Просто задумался. Извини.

Она улыбнулась:

- Твой дом вовсе не похож на родовое гнездо князей, это всего лишь деревянный домик, старый, конечно, но не настолько. А эта легенда, так её все знают. Мне её ещё в детстве бабушка рассказывала.

- Правда?

- Ага, - она кивнула. – На ночь. Ты же просто головой сильно ударился, когда на склоне упал. Мы на лыжах катались. Помнишь? Вот у тебя всё и смешалось: сказки, сны. Доктора сказали, с головой у тебя сейчас всё хорошо. Ты скоро придёшь в себя.

- Правда? – всё так же монотонно повторил я.

- Господи, конечно. А теперь спи, я завтра к тебе утром зайду.

- Пока, милая.

- Пока, - она поспешно коснулась моего лбами своими горячими губами и вышла, а я закрыл глаза. Бред какой-то Дом, проклятье.

 

Я поклонился своей даме, проводил её до кресел, а затем взял бокал вина у Джонса. Всё так же, как и вчера. Но всё же лучше, чем где-то. Я же дома. Дома. Хоровод ярких, пёстрых платьев и вееров. Дома. Я опустился в мягкие кресла и прикрыл глаза. Дома. Потом, вспомнив что-то, резко открыл. Потолок. Жёлтый больничный потолок. Опять? И вдруг я услышал тихий шёпот. Дом. Он звал меня. «Куда ты опять? Рано». Он был в растерянности. Меня выхватили из-под его власти. Он не понимал, как, но знал это. Он пытался вернуть меня назад, под свои своды, на вечный бал. Серые стены с мелкими трещинами. Ещё чуть-чуть. Подожди, я сейчас. Ведь там бал. Танцуют. Я иду. И я вскочил с кровати. Сейчас, сейчас, но руки были туго скручены сзади, на спине. Что это? Смирительная рубашка? В чём дело?

[Валькирия]

Simoren

Рассказ впечатлил...Вот читаешь и как-будто сама балансируешь между фантазией и реальностью, между сном и явью, между былью и вымыслом. И самое интересное то, что закончить, додумать, осмыслить и продолжить может тот, кто читает. И может это сделать по-своему....

Ты, как всегда, молодчинка.

[Svetlako]

«Не дай мне Бог сойти с ума - уж лучше посох и сума» АСП

 

А вообще вспомнился один знакомый, который, чтобы закосить от армии, предпринимал очень много усилий, завершившихся достаточно удачной (по его "идиотскому" мнению - его собственное выражение пост-фактум!) имитацией суицида. После чего оказался в окружении более естественных сумасшедших и эскулапов. Через пару дней, для того чтобы из симулянта не превратиться в «натурала», начал вести дневник (что строго-насторого запрещалось). Читать этот дневник сначала смешно, а потом жутко. Человек, который пытается противостоять мощной «лекарственной терапии»… Бр-р-р… Явственно видно оскудение лексики, циклические мысли, нарушение почерка и проч. Нет, потом он восстановился и сейчас вполне обычный человек (в армию его дейст-вительно не взяли), но вот депрессивные произведения - ненавидит. В общем-то – он прав… А если неправ - см.первую строчку.

[Simoren]

2Валькирия

Рассказ впечатлил...

 

Спасибо... Кстати, большиноство из тех, кто видел рассказ, сказали, что до боли похоже на Ховарда Лавкрафта.

 

2Svetlako

А вообще вспомнился один знакомый, который, чтобы закосить от армии

 

По-моему это того не стоило... А вообще я бы почитала этот дневник. Хотя его не надо и перерабатывать, это уже само по себе литературное произведение, и лучше не написать никому. Знакомый ваш не пробовал его напечатать?

Изменено 22 марта, 2005 пользователем Simoren

[Svetlako]

Simoren

Наотрез отказывается (у его более близких друзей такая мысль однозначно возникала).

И ты права - именно рукописность очень серьезный фактор восприятия. Написано тупым карандашом, строчки в конце "лечения" полуразборчивые. Где-то он пытался, чтобы сосредотачиться обводить слова, где-то писать печатными. Где-то вообще вслепую под одеялом писал... Я же говорю - жуть...

Но писать вообще он не перестал, только пока считает: нечего вывешивать даже в самиздатах...

[Валькирия]

Но писать вообще он не перестал, только пока считает: нечего вывешивать даже в самиздатах...

Я его прекрасно понимаю. И вряд ли согласится в ближайшем будущем. Разве что по истечению времени...Или на старости - не для того, чтоб прославится, а чтоб мемуары читали и уроки извлекали...

[Simoren]

2Svetlako

Я же говорю - жуть...

Но писать вообще он не перестал, только пока считает: нечего вывешивать даже в самиздатах...

 

Я в принципе так и думала. Знаете замечательную книгу Стивена Кинга "Мизери"? Главный герой тоже отказался напечатать историю своих мучений в доме Энн Уилкс... Он говорил, что после этого перестанет писать, от части я его понимаю...

[Золд]

Но писать вообще он не перестал, только пока считает: нечего вывешивать даже в самиздатах...

Дык правильно напечатается и его сразу, в лучшем случае, в армию мобилизуют в штрафбат, а скорее посадят за уклонение от несения военской обязанности.

Срока давности по этим делам вроде нет (преступление против государства), так что действительно если издавать при жизни, то лет в 60-70 (по состоянию здоровья теперь, точно законно, не тронут) или завещать потомкам напечатать.

[Simoren]

2Золд

Срока давности по этим делам вроде нет (преступление против государства), так что действительно если издавать при жизни, то лет в 60-70 (по состоянию здоровья теперь, точно законно, не тронут) или завещать потомкам напечатать.

 

Вот она мелочная сущность юриста...

Не обижайся, Золд

[Золд]

2Simoren

Да а чего мне, сущность она и есть сущность

Ты еще уголовных юристов (я гражданский) не видела тем вообще все люди преступники поголовно говорят что то типа "невиновных людей небывает, бывает недостаток улик" что то на вроде этого.

[Игорь]

простите,меня ,неумного.А в чем соль?

 

Вот она мелочная сущность юриста...

2Золд

Да а чего мне, сущность она и есть сущность

 

т.е.,поступаешься совестью,как и журналюги?Что надо,то и "юзаю"...

[Vladimir the Red Sunny]

Дык правильно  напечатается и его сразу, в лучшем случае, в армию мобилизуют в штрафбат, а скорее посадят за уклонение от несения военской обязанности.

Чё, правда?..

[Золд]

2Игорь

не как журналюги, подругому:

1. у журналистов нет совести, у меня она специфическая (называется совесть юриста)

2. они готовы пойти на все ради достижения цели (то есть они без принципные), мы действуем только в рамках правового поля и ради верховенства Закона! Это наш главный Принцип!

 

ЗЫ не нарушайте Закон и спите спокойно ...мы тогда вымрем правда

[Золд]

2Vladimir the Red Sunny

Чё, правда?..

Ну да прокурору даже доказывать ни чего не надо будет после публикации - дневник будет признан "общеизвестным фактом" и сведения содержащиеся в нем соответственно то же, а значить не требующие дополнительного разбирательства.

В теории это должно сработать так:

1. Публикация,

2. Сигнал в прокуротуру,

3. Возбуждение уголовного дела и задержание,

4. Автоматическое признание виновности в Суде,

5. Тюрьма(может и штрафбат при наличие облегчающих обстоятельств).

[Vladimir the Red Sunny]

Золд,

Ну тебе виднее, конечно, но че-то только бредишь ты, по-моему... Эдак любой детектив, написанный автором от лица преступника, становится "общеизвестным фактом"... С автоматическим признанием виновности в суде...

[Vladimir the Red Sunny]

Жуткий дом. От стен веет холодом, несмотря на июль. Потому что в этих стенах находятся очень мощные кондиционеры. К тому же, здесь, в Арктике, в июле тоже довольно прохладно. В комнатах странный затхлый запах. Потому что когда в помещении обитает целая шобла бомжей, не помогают даже очень мощные кондиционеры. Хотя что бомжам делать в Арктике? Когда я впервые зашел сюда, все мысли (2 шт.) разом исчезли, оставив одно пульсирующее "бежать". Куда бежать? Зачем бежать? Все равно. Так надо.

Первый раз я не выдержал дольше пяти минут. Второй раз получилось дольше, хотя я и бежал с большой неохотой. По-другому нельзя, а то гиподинамия, инфаркт, ожирение и пр., и пр.....

[Золд]

2Vladimir the Red Sunny

Ну это уже куда то ты не туда .... речь идет об опубликовании ДНЕВНИКА(!) а не вымышленного произведения А это две большие разницы.

[Snark]

2Золд

дневник имеет юридический статус? по каким признакам

[Simoren]

2Золд

Ты еще уголовных юристов (я гражданский) не видела 

 

Эх, Золд, всю свою жизнь я живу под крышей с уголовными юристами и последнее время они множатся... Ты бы видел как они фильмы смотрят, это ж сплошные рассуждения на тему кого за что можно посадить...

[Simoren]

2Vladimir the Red Sunny

Жуткий дом. От стен веет холодом, несмотря на июль. Потому что в этих стенах находятся очень мощные кондиционеры.

 

Не извращай мой рассказ, подлюга!!!!!!

[Vladimir the Red Sunny]

Ну это уже куда то ты не туда .... речь идет об опубликовании ДНЕВНИКА(!) а не вымышленного произведения

Как будет юридически сформулировано, что это всё невымышлено?

Вообще, может, это всё художественное произведение и есть? А кому какое дело? Сперва докажи обратное!...

 

Ты бы видел как они фильмы смотрят, это ж сплошные рассуждения на тему кого за что можно посадить...

А врачи - у кого какая болезнь... У Джоконды, кажется, они определили паралич лицевых нервов, у Микеланджело на какой-то картине - отложение солей...

 

Не извращай мой рассказ, подлюга!!!!!!

Будешь ругаться - весь от начала до конца извращу! Так что лучше успокойся...

[Золд]

2Snark

дневник имеет юридический статус? по каким признакам cool.gif

По обычным.... как ты отличаешь роман от дневника или от письма, так и все и я... вроде это просто. Вымышленное литературное произведение и собственноручные признания изложенные в письменной форме.... затем опубликованные (термин означает "зделать достоянием публики" типа что бы все знали... значит что бы стало "обще известным фактом")... чойто непойму вопроса.

2Simoren

Эх, Золд, всю свою жизнь я живу под крышей с уголовными юристами и последнее время они множатся... Ты бы видел как они фильмы смотрят, это ж сплошные рассуждения на тему кого за что можно посадить... 

laugh.gif laugh.gif laugh.gif

Множатся?

2Vladimir the Red Sunny

Как будет юридически сформулировано, что это всё невымышлено?

В зависимости от того кто сколько заплатит :bleh:

Вообще, может, это всё художественное произведение и есть? А кому какое дело? Сперва докажи обратное!..

Ну так если сам автор напишет что это его ДНЕВНИК вот и все доказательства

[Vladimir the Red Sunny]

В зависимости от того кто сколько заплатит

Ну, если так рассуждать, так вообще темы для дискуссии нет. Можно заплатить, чтоб тебя сразу, без юридической волокиты убили пришли

 

Ну так если сам автор напишет что это его ДНЕВНИК вот и все доказательства

Ну да... А если поэт, описывая даму, напишет: "Я шла по улице. В бока впился корсет." - это будет доказательством того, что он на самом деле баба?...

[Золд]

2Vladimir the Red Sunny

А если поэт, описывая даму, напишет: "Я шла по улице. В бока впился корсет." - это будет доказательством того, что он на самом деле баба?..

Если этот поэт напишет, что это его Дневник, то есть описываемые события были с ним на самом делеле и которые он записывал ежедневно, то это будет доказательство того, что в бока ему впился корсет!

 

ЗЫ Все! Консультация на эту тему закрыта ввиду непонимания собеседниками элементарных вещей.

Мне на работе хватает... доказывать элементарщину...как например пять минут назад: если я что то обещал устно НО не подтвердил это письменно, значит я ни чего ни кому вообще ни когда не обещал! Такие простые вещи казалось бы.... без договора нет уговора... или отличие хроник от вымысла кашмар!

[Snark]

если я что то обещал устно НО не подтвердил это письменно, значит я ни чего ни кому вообще ни когда не обещал

подлец!

 

если я начну отпираться, что этот "мой дневник" - художественный вымысел, то ты не докажешь. Особенно если мой адвокат такой же пройдоха как ты